В одной из английских папок, мы с Мануэло едем в какой-то там дворец зайцами. Накануне мы где-то там пересеклись, выпили, как это бывает в Лондоне, по пинте пива или может быть даже больше и я сказала, что так давно мечтаю поехать на море. В Лондоне, в конце апреля, мечтаю поехать на море.
- Правда? - спрашивает Мануэл
- Правда, - отвечаю. И я совсем забываю, что из Лондона - это всего лишь около часу на электричке.
Утром, если это можно назвать утром, суббота, двенадцать. Хорошо, раннее утро, учитывая что такое пятница в Лондоне.
- Ну что, поедем на море? - голос в трубке.
Часам к двум удается добраться до вокзала. Суббота, транспорт ходит плохо, да и от метро я живу в полчаса ходьбы. Мы встречаемся в огромной толпе, и Мануэло сообщает, что будет сегодня большая экономия денег, поэтому мы поедем зайцами.
Я уже сто лет как не езжу зайцем.
Но что поделать.
Экономия, так экономия. В конце концов, придется объяснять, что мы с Мануэло несчастные туристы и абсолютно не говорим на английском.
На море ехать уже поздно, что сущая правда, но мы можем поехать в один известный замок.
Тут как раз наш поезд, мы загружаемся и едем теми самыми зайцами.
Где-то на полпути Мануэлу начинает звонить его подружка-итальянка, которая не так давно уехала в Рим.
Услышав трогательную историю, что мы едем в замок, она начинает звонить непрерывно. Я смотрю в окно, Мануэло поддакивает подружке и строит мне рожицы. Закрывая иногда трубку ладонью, объясняя, что итальянские девушки такие ревнивые. Ужас просто.
Так и едем. Долго гуляем по замку, тоже зайцами каким-то боком, я снимаю цветы, подростков бразильских, которые носятся вокруг нас, замок и Мануэло. Он недавно подстригся, состриг свои кудри и даже как-то слегка нелеп, тощий, длинный, короткостриженный.
В какой-то момент Мануэло отключает звук у телефона, наверняка, подружка начинает сходить с ума, отбирает у меня камеру и снимает меня.
В тот самый момент четырехлетний давности, когда я рассматривала фотографии себя, мне они абсолютно не понравились. И я сама себе там тоже. Ужасная физиономия, ужасный ракурс.
Всего какие-то четыре года.
Я рассматриваю фотографии. Мануэло просто какой-то подросток, впрочем, чего можно хотеть от двадцати трехлетнего гражданина. Я же выгляжу прекрасно, абсолютно прекрасно. Всего четыре года, и теперь я понимаю, как я была неправа. Фотографиям надо отлежаться. Через какое-то время вот ты уже прекрасный и, практически, молодой четырехлетней давности смотришь сам на себя. И, Боже мой, Мануэло уже такой взрослый малчик, сколько мы с ним там знакомы. С его девятнадцати, когда он приехал учить язык, когда убили его друга в его Колумбии, с которым они были в одной рокгруппе.
Зима. Серость. И, как я сегодня прочитала во френдленте, зрелость, которую я вдруг все чаще и чаще внутри себя ощущаю, если я, конечно, правильно понимаю, что это такое. Зрелость - это когда, дословно не сформулирую, но это когда, несмотря ни на что, там такое спокойствие внутри и на все смотришь философски, без содрогания и наконец-то тебе хорошо с самим собой. Тебе удалось примириться с самим собой, со своей внешностью, хотя ты еще меньше нынче смотришь в зеркало чем раньше.
Зима. Серость. Эта вот зрелость. Мне надоедает подбирать картинки, я иду проветрить мозги. Знаете, в Лондоне легко проветривать мозги, как с утра вышел, так вечером и вернулся. И целый день только и проветриваешь мозги, прогуливаясь по Лондону взад-вперед и иногда думая, что вся страна работает. Впрочем, и об этом уже давно не думаешь.
Не, зимой в Москве тоже удавалось проветривать мозги. Иногда.
Сейчас, зима, серость, зрелость и нежелание выезжать за МКАД. Я вот уже лет десять как снова живу за МКАДом, из нашего окна видна Москва. Перешел Мкад, и вот тебе Москва. Не так далеко, но за Мкадом.
И еще это очень напоминает тот период жизни в Долгопе, когда шесть счастливых лет и ты живешь в Долгопе, и в Москву выезжаешь крайне редко, потому что зачем? В Долгопе и так все есть. Только в том замкадье шум, суета и бурная личная жизнь. А в этом Замкадье - зима, серость и зрелость.
Нынче я хожу проветривать мозги вдоль реки. Если идти в одну сторону, индустриальные пейзажи, коробки гаражей с графитти, должны же быть краски зимой, горка, с которой катаются дети. Говорят, некоторые из них улетают в речку регулярно. Там легко улететь в речку и распугать уток. Хорошо, она в этом месте мелкая. Если в другую сторону идти, по деревне, высотки все равно будут на горизонте, и можно дойти до церкви, крохотной, уютной церкви. Вот так два маршрута.
Предстадия, когда уже пора заводить собаку, потому что гуляя просто так вдоль реки, туда и обратно, чувствуешь себя как-то странно и нелепо, как будто уже на пенсии. Это же не Лондон, детка. И не каналы ни разу. Как-то так.
Сегодняшний лифт, который всегда благосклонен ко мне, сегодня показал мое истинное лицо, слегка уставшее, сильно взрослое, та самая зрелость, за которой где-то там старость. Ну и фотографии, которые Лондонские четырехлетней давности где-то еще в подкорке.
Наверное я слишком давно не была в Лондоне или где-нибудь еще. Лагерь не в счет.
Или эта серость опять расползлась где-то внутри. Серость снаружи, серость внутри?
Но это поступательное движение вдоль реки что-то такое производит, когда внутри пружина ослабляется и становится легче дышать. И зеркало в лифте на обратном пути, или я встала немножко удачнее, так что свет рисует другое лицо, говорит мне, что все не так плохо.
И фейсбук вдруг высвечивает сообщение на стене от Риса, красивого малчика, с которым я познакомилась у Радека, который пишет мне: "А ты знаешь Алексея Гуськова?"
- Такой актер русский, да? - отвечаю я ему, - почему спрашиваешь?
Тут, конечно, надо было еще спросить - ты его встретил и вы проговорили весь вечер обо мне? Но я не спрашиваю.
- Вчера ночью он споткнулся об мои длинные ноги, - отвечает мне Рис, - и мы полночи проболтали о разном.
И вдруг эта серость рассасывается. Во-первых, мне написал Рис, и это ужасно приятно. Всегда кажется, что люди, которые были всего лишь маленьким эпизодом, помнят о тебе. Во-вторых, я представляю саму ситуацию и становится ужасно смешно. Конечно, я не Гуськов, но кто бы, споткнувшись о длинные ноги красивого Риса, отказался бы с ним пообщаться полночи.
Еще смешнее вдруг кажется эта штука, когда кто-то из малчиков сказал, что Леве - двадцать два, Рис задумался и сказал: "Ой, мне тоже двадцать два", "Ага, - ответила я, - я могла бы быть твоей мамой",
Я пишу ему, что я давно уже не смотрю российские шедевры и мало знаю об этой сфере. Но помнится какое-то количество лет назад мы случайно посмотрели не самый худший сериал про российскую армию в Сибири, и что Гуськов играл такого отвратительного персонажа, что он только появлялся на экране, а меня уже начинало тошнить.
И Маруся где-то бродит по Индии. Уже второй месяц заканчивается или третий пошел. И даже пару раз Маруся спрашивала меня на фейсбуке, не соскучилась ли я.
И Радек сегодня отчалил в Индию, сообщив всем, что со многими он даже не успел попрощаться, и едет за вдохновением и много еще за чем.
Написала ему, как только он встретит русскую девушку по имени Маруся, пусть скажет ей "Привет". Вдруг где-нибудь там пересекутся. Было бы забавно.
Еще из последних новостей - болит голова. По этому поводу я купила красное вино с большой скидкой, и думаю, будет ли это чересчур для моей головы. Или ей уже ничего не повредит.
И в последнюю субботу, Дуся, четырехлетняя Дуся, доедая кекс, говорит, что ей пять лет и спрашивает Варвару, сколько Варваре.
- Десять, - отвечает Варвара.
- Ооой, - тянет Дуся, и видно, как она усиленно думает, это как вообще, это как такое вообще бывает, но тут же выдает: - И мне десять.
Когда тебе четыре, как это, когда тебе десять, трудно представить.
- Представляешь, - говорит мне одна милая и очень юная барышня, - я появилась в результате порванного презерватива.
- Что же тут крутого? - спрашиваю
- Ну как, это не просто случайность. Это очень крутая случайность. Понимаешь, это как быть избранным.
Я даже слегка задумываюсь, в том числе и о том, как мои дети вдруг решили появится в моей жизни, абсолютно не спрашивая меня, хочу я этого или нет. Просто пришло время.
- Ну да, - говорю я, - уникальности, к сожалению, никакой. У нас процентов восемьдесят страны появилось в результате разных абсолютных незапланированных странностей.
- Да, Россия - уникальная страна, - подхватывает моя собеседница, - здесь возможно все. И только здесь собраны такие крейзанутые люди.
- Слушай, нам повезло, что мы родились здесь, а не, к примеру, в Афганистане или в какой-нибудь забытой Богом стране.
И все так несвязно. И из головы как будто осколки боли в разные стороны торчат. И закуклишься в своей серости, и в зиме, выстроишь себе мумин домик, чтобы зиму перезимовать, и вроде мильон событий вокруг происходит, но в все такой ватой завернуто, что теряет цвет, вкус, запах и все чувства в этой самой вате. А потом вдруг, бац, и Рис что-то такое пишет. И у тебя где-то вата рвется и все приобретает цвет, осколочки собираются в большой сосуд. Так странно. Пойду еще таблеток внутрь закину, каких-нибудь. Вдруг полегчает.
Радек уехал в Индию