Но да, какие-то мелкие события.
- Представляешь, - говорю я Вариному папе, - они решили провести акцию. Они решились взяться за руки, чтобы обнять Садовое кольцо. И как это можно снимать? Что с этим можно сделать? Идти вдоль этой цепочки вдоль бульвара и снимать каждого?
- А ты им напиши, - смеется Варин папа, давая внеочередной глупый совет, - напиши в огркомитет: Товарищи, что за ерунда! Придуманная вами акция абсолютно не фотогенична, я понимаю, Зялт, выкрутится по любому, а что делать нам, простым блогерам? Пожалуйста, придумайте что-нибудь визуально симпатичнее!
Я почему-то ту же вспоминаю, как мы сидим у близнецов на кухне и я говорю Шуре:
- Слушай, да ладно, ну что значит у меня много френдов, всего-то две тысячи. Кому это интересно? Я понимаю, было бы десять тысяч, тогда можно было бы сказать - вау, у нее дофигища френдов. А что такое, всего-то две тысячи?
- Ага, - отвечает мне Шура, вот так вот усмехается и отвечает, - вот вернешься домой, вылези в жж и напиши, прямо вот возьми так и напиши: "Аааааааааа, у меня так мало френдов, всего-то две тысячи, как жить дальше? Я - сиротка!"
А потом Варвара вдруг с заднего сидения, мы с художки на танцы едем. машина завелась и это уже само по себе счастье:
- Представляешь, один мужчина изобрел специальные пакеты для сахара, которые можно было специально так открывать. И однажды он повесился, потому что вдруг оказалось, что во всем мире эти пакеты открывают не так, как он задумал.
- Это кто тебе рассказал? - спрашиваю, думая об этой трагедии.
- Это Шура рассказывал.
- Какой Шура? - спрашиваю
- Ну наш Шура, близнецовский который.
- В смысле папа близнецов?
- Ну да
- А папа ему сказал, когда он это рассказывал: "Зачем же он повесился, ведь этим же пользовались в любом случае?"
Рассказываю вечером эту историю Вариному папе.
- Не рассказывал мне Шура такую историю, - отвечает Варин папа.
Осталось об этом спросить у Шуры и решить, что это все Варваре приснилось.
- Представляешь, - тут же говорит Варвара, - близнецам по двенадцать лет, и у них до сих пор нет вконтакта.
- Да, ужас, - говорю я, смеясь.
- Нет, ну правда, - говорит Варвара.
- Ага и матом они не ругаются, абсолютно отсталые у нас близнецы.
И еще Варвара возмущается, когда я приезжаю за ней в художку не вовремя, с ее точки зрения. Она собиралась с одногруппниками поиграть в снежки, какой-такой мороз? Снежки! А у меня почти кончился бензин, как оказалось, и сидеть в холодной машине абсолютно не хочется.
- Как жалко, что ты так рано приехала, - стонет Варвара, - я не успела догнать Диму, я не успела стукнуть его мешком по голове.
И ведь таки да, ужасно жалко. Никакой общественной жизни. Кто стукнет Диму мешком по голове?
- Да, - говорит она позже, - Лилия Васильевна, знаешь, она у нас такая интеллигентная женщина. Самая интеллигентная учительница в школе. Она никогда не говорит плохих слов. Если ей надо сказать плохое слово, она просит кого-нибудь сделать это за нее. Правда. Она правда очень интеллигентная. Клянусь. Она говорит: "Лиза, скажи им, скажи им какие они дураки!" Она никогда сама их не назовет этим словом. Потому что она очень интеллигентная.
- И что, Лиза называет?
- А куда ей деваться?
И еще я звоню подружке и говорю:
- Ты придешь?
- Куда? - отвечает она позевывая
- Ну как, ты что? Ну, там, где против этого всего
- Зачем? - спрашивает она удивленно, - слушай, я работала помощником депутата пару лет, я знаю, что эту систему не изменишь и ничем не перебьешь. Смысла никакого. Зачем тратить свои силы на эти глупости. Правда? Ведь в мире есть вещи куда интереснее.
И мне так обидно становится, ведь я то ее так люблю, а она... Она абсолютно, абсолютно не смотрит в ту же сторону, куда смотрю я.
И она, видимо, слушая мое страшное, я бы даже сказала, грозное сопение в трубке, говорит:
- А тебе надо, да, чтобы я пришла? Хорошо, давай я приду, если тебе оно надо. Не для того, чтобы митинговать, а потому что тебе оно надо. Хорошо?
Это потому что она меня любит, да, поэтому она может прийти, чтобы мне было хорошо.
И потом позже мы болтаем с моим любимым доктором, у которой зарплата, минуточку, шесть тысяч рублей, и которая спасает жизни детей и это полный бред, эта зарплата, мне тут объясняли, что она все врет, такого не бывает, не бывает таких зарплат. Бывают, и в Москве бывают у людей, которые спасают детей.
И вот мы с ней болтаем по телефону, и я ей говорю:
- Ты себе не представляешь, как обидно. Мы же с ними в одной лодке. Они же мои друзья. И они мне говорят: "забей, детка, на хрена тебе оно. Это же глупо и смешно выглядит. Перестань суетиться".
И мой любимый доктор отвечает:
- Ага, у нас в отделении( где все оставшиеся получают НАМНОГО большую зарплату, заметим Москва, где-то в районе двенадцати тысяч получают, редкие специалисты все и никаких денег в конвертиках от пациентов, потому что и пациенты там особенные, безденежные все), тоже все вполне себе живые, передовых взглядов, когда услышали, что я собираюсь на митинг, тоже сказали: "Зачем тебе это надо? Неужели ты думаешь, что что-нибудь можно изменить?" Как это возможно?
И как это обидно. И мой же любимый доктор, когда я в очередной раз сообщила, что все равно как-нибудь я уеду куда-нибудь подальше и от политики, и от странных людей, и где воздух не такой удушливый, она опять опечалилась и сказала: "ну как же, это страна такая любимая, несмотря ни на что", А я подумала, что ей просто будет жалко, если я вдруг найду в себе силы куда-нибудь отвалить. Жалко будет, что нельзя будет в ту же самую минуту, как подумал, набрать номер.
- Ну это она у тебя любимая, - ответила я ей, - а мне-то по-большому счету все равно где жить, главное чтобы люди были улыбчивые, небо иссиня-синее, море где-нибудь шумело и сосны. Ну или что-нибудь вроде Лондона.
А потом мы еще поссорились с Левой, вернее я с ним. Потому что они с братом Сашей собрались в Стамбул, а меня забыли спросить, не хочу ли я с ними. Вернее я на них обиделась, сильно. Хоть и глупо это точно. А ведь когда-то иногда мы куда-нибудь вместе ездили. И это было неплохо.
Однажды тебя вычеркивают. И такое бывает. Живем дальше.
А потом я еще жаловалась Варваре, а она сказала, что больше всего на свете она сейчас боится, что мы, родители, умрем раньше нее.
- Ты что, - сказала я ей, - это же нормально. Кто раньше пришел в этот мир, тот раньше и уйдет. И не надо к этому относится как к чему-то страшно печальному. Это естественный процесс. А вот если кто вперед без очереди забежит. Вот тогда да, страшная трагедия для всех участников случается. Так что, пожалуйста, не надо никого никогда огорчать и лезть без очереди
Как-то так.
И вроде зима радует. Но как-то надо продержаться без депрессий и закончить ее финально - в эту зиму с ума я опять не сошел, а она, глянь, и кончилась