И именно поэтому мне очень надо ее здесь написать. Потому что и вправду очень плохая история. И это из тех историй, когда тебе их рассказывают, тебе хочется немедленно пойти и дать по лицу. И у тебя даже кулаки под столом сжимаются. Хорошо этого никто не видит,
- Мы с мамой пошли на рынок. Я везла маму в инвалидном кресле. Мама сама может ходить, но совсем немного. У нас дорогая кастрюля с дорогим покрытием накрылась. У нее просто это покрытие в какой-то момент отслоилось. Надо покупать кастрюлю. И везде все как-то очень дорого. И мы поехали на рынок за кастрюлей. Хорошо, когда нет снега, намного проще катить коляску. На рынке удалось найти отличную изумрудную кастрюлю за четыреста рублей. Я ее долго-долго выбирала, рассматривала и наконец поехали обратно. И выход с рынка, улочка узкая, с двух сторон на тротуарах припаркованы машины, поэтому можно передвигаться только по проезжей части. И вот я толкаю коляску с мамой, а навстречу джип едет. Дорога узкая, деться с коляской абсолютно некуда, с двух сторон машинки припаркованные и он едет навстречу. Ну кое как разминулись. Я везу маму дальше и тут сзади кто-то кричит: "девушка, стойте, немедленно, стойте, вернитесь!". Я везу маму дальше, увезла с проезжей части на тротуар, там где уже машин припаркованных нет. Возвращаюсь. Джип остановился. Из него вылез такой огромный бритый водитель. В машине, видимо, его жена и ребенок сидят. И он на меня матом орет: "Ты мой прекрасненький джип поцарапала!". Я в этом не очень разбираюсь, но на боку - снятый слой грязи. Все грязное. Не видно ничего. Я то, собственно, если виновата, отпираться не буду. Но он стоит, орет на меня матом. В машине жена его с ребенком орут - мы свидетели, мы видели, как она это сделала! А у меня на тротуаре мама в коляске. Я ему говорю: "давайте, мы сначала мою маму домой отвезем, а потом делайте со мной что хотите." А он все орет, кричит: "давай деньги". У меня денег нет. Все на кастрюлю потратила. Да и дома денег нет. Сейчас все деньги только и уходят на еду, лекарства и врачей. Я ему головой киваю: "да, да, только денег у меня нет". "Паспорт давай," - кричит, - и вали за деньгами. "Неужели вы думаете, что я за кастрюлей с паспортом хожу?" - отвечаю, - "давайте, кто-нибудь из вас со мной сходит, маму отвезем, а потом вернемся, вызовем милицию, пусть разбираются". И мне так страшно, что он меня сейчас бить начнет. А у нас завтра с мамой - химия. Ну он еще поорал немного, ему мысль про милицию совсем не понравилось. Сел в машину и уехал".
Такая вот история. А еще она сказала, что на митинги ей нравится ходить, потому что там люди все вокруг нормальные и позитивные.
Ужасная, на самом деле, история. Я как-то вдруг вспомнила, как мы с Левой лет тринадцати и Варварой годовалой шли по пешеходной части. Варвара сидела в коляске. И тут прямо на нас поехал джип и я каким-то чудом успела коляску оттащить, и, конечно же, я этому джипу вслед показала и палец, какой полагается и прокричала все, что о нем думаю. Он остановился. Вылез тоже похожий шкаф, как я всегда жалею в таких ситуациях, что я не Кличко. И у него в машине тоже женщина и ребенок. И он идет на нас так уверенно и орет матом что-то. И я судорожно из рюкзака баллончик газовый вытаскиваю,а он уже подходит близко.
- Иди, иди, милый, поговорим, - говорю я ему, меня трясет. И у меня баллончик в руке. Баллончик ему почему-то активно не понравился и я так и не узнала, что он собирался со мной сделать.
А Варин папа сказал, что надо в такой ситуации набирать 112 и говорить, что непонятный человек, который только что вылез из машины с номером таким-то угрожает твоей жизни, чтобы они срочно выслали наряд.
И такой осадок от этого всего, такой неприятный. И так хотелось бы всех защитить. И еще, если подумать, сколько людей в одиночку каждый день борются за выживание, тут даже не всегда дело в деньгах, иногда просто кому-нибудь рассказать что-нибудь и чтобы кто-то тебя за руку подержал и от этого так стыдно за собственное бездействие становится. А еще одна моя знакомая барышня, которая тоже сейчас борется против большой беды, как-то спросила меня: вот все помогают детям детдомовским и просто детям-инвалидам, а куда деваются взрослые инвалиды? Им кто-нибудь помогает? И я ей рассказывала, что помогают, и взрослым инвалидам, хотя, может быть, их уже не так жалко, и в психоневрологические диспансеры ездят. Но это все неубедительно звучало. И я тебя обнимаю