Они давно уже выходят. Только раньше я не ходила ни на какие митинги. Поэтому в первый раз получилось тридцать первого выйти.
Лица все вокруг были исключительно знакомые - с разных митингов и окуппаев. Как домой пришла.
К тому же вчера я выложила на фейсбуке около тысячи картинок под названием - история протеста в картинках. Называлось - найди себя.
И почти все друг друга нашли и расставили тэги. И сегодня у меня было пять минут славы. Со мной здоровались даже те, кто раньше не здоровался. И говорили, какие отличные картинки у меня получились.
Триумфальная нынче вся в перегородках. Толком по ней не походишь. Но заборчиков на ней поставили еще больше, такие загончики для скота получились - разделять и рассеивать, а также направлять в нужное русло.
И хочешь, не хочешь, омон начинает выдавливать и тебе по этому загончику придется идти. По одному из загончиков шесть раз прошлась. Тебя выдавливают к концу здания, ты обходишь квартал и возвращаешься на прежнюю позицию.
- Вы передо мной уже третий раз идете, - говорит мне омоновец
- Зачем же вы за мной бегаете?
И давят они жестко. По большому счету, никто уже не питает иллюзий.
В какой-то момент совсем свалка и толпа напирает, и какая-то девушка начинает падать, я пытаюсь ее поддержать, омон сзади напирает и нас с ней протаскивают по забору, за которой я же и пытаюсь держаться. Ничего страшного, по большому счету, главное, что она не упала. Упавший человек в толпе - затоптать проще простого. С руки содрана кожа и тут же начинается отек. Рука - левая, так что не так уж и страшно.
Обхожу квартал, возвращаюсь обратно. Знакомый подполковник, который седьмого нас с Чистых прудов выдавливал, который спрашивал, есть ли у меня секретики, улыбается мне ласково:
- Ну как дела, ну может ты уже домой пойдешь?
- Вот, руку почти сломали, - показываю я ему руку.
- Ай, ай, - говорит он, - ну иди уже домой. Не надо тебе тут быть.
И тут сзади уже опять теснит омон. Странная игра.
- Можно, подполковник я к вам прижмусь и вы меня спасете, - улыбаюсь я подполковнику, вжимаюсь в него.
- Женщина, проходите, проходите, - говорит громко полковник, не предпринимая никаких действий, и омон проходит слегка сбоку.
Но я уже иду дальше снимать. И нас опять зажимают со всех сторон. К этому времени уже и Лимонова унесли, и знакомую бабушку с плакатом унесли, и кучу девочек и малчиков унесли.
Омон почему-то остановился. И нам вроде ни в одну сторону не пройти, ни в другую. Часть омона - ощущение - в предобморочном состоянии - глаза закатывают.
- Держитесь, пацаны, - кто-то говорит им, - вас ждут квартиры.
И как раз над их головой на доме плакат - продаются квартиры.
И все фотографы начинают снимать. Но солнце не с той стороны, небо получается выбеленным.
Молодой человек рядом с нами участливо спрашивает:
- И смысл нас тут держать?
- А нечего тут шляться, - отвечает один из омоновцев зло, - домой надо идти, а не по улицам шляться.
- Знаете, - спокойно отвечает он, - а почему вы мне указываете, где я должен ходить? Я вам жена или брат? Вот приедете домой и указываете своей жене, где ей надо быть, а где нет. И избавьте нас от ваших умозаключений, - через пару минут поступает команда "взять его". Омон просыпается, тот, кто стоит около меня спросонья хватает меня за шею и начинает душить. Буквально на пару секунд. В этот момент молодого человека уносят. Омоновец, который держит меня за шею, просыпается. Трясет головой, отпускает меня.
- Вы меня в следующий раз за шею не хватайте, не надо, - говорю я ему, потирая шею.
Среди нас еще мелкий четырнадцатилетний, который ходит и нагло снимает каждого омоновца мобильным телефоном.
- Слушай, сейчас начнется давка, может пойдешь туда, где народа меньше? - уговариваю я его.
Но он уверяет, что у него все прекрасно.
Потом нас зачем-то опят давят, уже где-то около перехода. И меня прижимают к какому-то юноше, снимающему на камеру, так плотно, что я даже волнуюсь и говорю ему:
- Похоже у нас с вами секс
- Простите, я ничего не могу поделать, даже двинуться не могу.
И с другой стороны большой бритый парень возмущается, говорит:
- Скажите, я иду с работы, зачем вы меня толкаете, мне надо в другую сторону, - омоновец, обхватив его, толкает в толпу. Впрочем, идти особо некуда.
- Ну вот, - говорю я, не то чтобы я очень остроумна, я просто люблю общаться, - а теперь у вас тут секс. Смотрите, как нежно он вас держит. И даже не хочет отпускать
- А можете его со мной снять, меня в его объятиях? - спрашивает парень. Но так мало места в этой толпе и поднять руку с камерой очень сложно. Я как-то умудряюсь сделать кадр.
И еще время, когда народ идет с работы. И часть из этих граждан возмущаются. Нет, нет, не действиями полициейских. А исключительно нехорошими протестующими, которых всех надо задавить, потому что из-за них нормально по Москве не пройти.
И еще я некторым из них говорю:
- Ребята, идите в другую сторону, лучше обойдите, вас не пропустят, а будут пихать перед собой, и может быть даже заберут, - но они мне не верят, они смотрят на меня свысока, идут через толпу, которую гонит перед собой полиция, и пытаются объяснить, что им надо в другую сторону. Тут же получают тычки и точно также становятся теми, кого гонит полиция перед собой. Полиция не забывает кричать в мегафон:
- Граждане, не мешайте проходу других граждан.
На очередном витке с очередными омоновцами, один из них спрашивает у меня, какая у меня камера и нравится ли она мне.
- Марк два, - говорю, - но вам наверное лучше что-нибудь попроще. Эта очень тяжелая.
- Не, - отвечает, - мне нужно хорошее качество. И вот они нас перед собой толкают, а я с ним еще про камеры разговариваю. И уже многие друг друга знают в лицо.
А потом еще уносят двух девчонок, которых так и несут - двоих. Они вцепились друг в дружку и проще их отнести двоих.
Сзади меня по рации полиции говорят:
- Взять всех, кто на углу
На углу стоит Женя и еще несколько знакомых ребят. Бегу к ним, говорю, что сейчас их будут забирать. Женя мне как раз час назад сказал, что сегодня не собирается винтиться и никаких лозунгов кричать не будет.
Они быстро уходят. На углу остается одна- единственная девочка в очках. Которая в задумчивости взирает на все действие.
И вот выбегает толпа полицейских. А надо сказать, когда они собираются винтить, это выглядит так, оцепление полицейских расступается, из него выбегает человек шесть-восемь полицейских, все они держатся друг за друга одной рукой и быстро бегут в направлении, которое им указали. И вот эта толпа подбегает к девочке в очках и в растерянности останавливается около нее. Минуты две они стоят в растерянности. Но им же было сказано, забрать всех на углу. И они ее забирают.
Тут же берут человека, который пытался прорваться через оцепление к своей машине, припаркованной у метро. Он так отчаянно бьется, что его тут же забирают. Одно утешает, там в автозаке уже должно сидеть много людей, часть из которых не в первый раз. Расскажут, как себя вести. И мирные граждане, не участвующие в протесте, все еще думают, что их минует. И что вот именно к ним в дом не постучится однажды дядя-полицейский, которому все дозволено
Позже нас загоняют в метро. И мы так и стоим друг напротив друга. Около метро полицейские, с другой стороны - мы.
Еще сегодня один майор, кивая на нас, кричал:
- Это Кащенко
- А вам не стыдно в этом участвовать? - спросила я его
- Нет, - ответил он