В-третьих, у меня ботинки были испачканы гуашью и так лениво было ее стирать с ботинок, зеленой гуашью, если это имеет значение.
Забирала Варвару с художки, как раз дождь пошел, и она вся была в зелено-желтой гуаши, у меня камеры с собой не было. И детишки вокруг были также разукрашены. И меня заодно разукрасили. Пока до машины пакет с красками, планшетом дотащишь.
В-четвертых, в округе цветет шиповник. Белый и розовый. Вдоль Яузы тоже. И там вдоль Яузы - мусор. Жалко, что таких граждан, которые теперь вокруг меня, в этих всех лагерях на оккупаях, маловато на всю страну. Тогда бы везде чистота бы настала и люди бы улыбались друг другу.
Шиповник пахнет детством. Сирень уже почти отцвела. Сирень тоже пахнет детством.
На Украине отлично было сидеть в огромных кустах сирени. На ниточку привязывался кошелек, аккуратно на дорогу укладывался. И вот сидит такая ватага восьми-десятилетних и ждет, когда проходящий мимо позарится на кошелек. И запах сирени сводит с ума.
И еще потом липа. Это ты уже сидишь где-то у самого неба и ты такой весь смелый и остроумный, мимо проходящим что-нибудь отчаянно кричишь.
Варвара перед сном рассказывает, как они с Варей маленькой шли по трубам:
- Такой адреналин, так страшно было упасть.
Трубы у нас - вдоль Яузы. Падать - полметра.
И мне лет восемь. И нам надо на тот берег. Мост достаточно далеко. И все кроме меня умеют плавать. Трубы скользкие и под водой. И так страшно идти, но все идут и ты идешь. И вполне понимаешь, что если упадешь, шансов нет. Но все идут и ты идешь.
Такой адреналин. Нет, тебе не надо, но ты себя зачем-то заставляешь. Чего можно хотеть от человека, которому лет восемь?
И сегодня едем на плэнер и Варвара с заднего сидения вещает про грустный фильм, который очень понравился, но зачем такие снимать. Про дружбу девочки и малчика аутсайдеров, малчик- колясочник. Девочка через реку на тарзанке перелетает на тот берег. И однажды, не повезло, утонула.
- О, тарзанка, - говорит Варвара, глядя в окно. Мы едем вдоль Яузы. И около реки тарзанка и дети на ней раскачиваются.
- Хочешь? - спрашиваю
- Нет, - отвечает
И такой отсыл в детство. Все эти слабо. Когда ты уже забрался на высоченную иву, насколько она может быть высоченной лет в одиннадцать. Точно у самого неба. Ты только что научился плавать по-собачьи. Достаточно для того, чтобы выплыть. И ты подвязался прыгать с тарзанки. Обратного пути нет. Ты такой смелый, ноги трясутся, но раз уж решил, надо сделать.
И вот так стоишь и не можешь решиться прыгнуть. Пока кто-то нетерпеливый наконец-то не столкнет тебя. И тут уж ты летишь почти до другого берега, очень хорошо осознавая, что если ты не отпустишь руки прямо сейчас, пока еще река и глубоко, прыгать у берега, где высоко, может быть плохо.
И этот момент, ты летишь и не можешь никак расцепить руки и уже критично. И ты понимаешь, если на следующем круге ты не отпустишь руки, падать придется с высоты на землю.
Такой адреналин.
И еще из георгин мы варили компот. В нашем восьмилетнем возрасте.
И этот вечный отсыл во снах в то самое детство, во все эти одуванчики и как на крышу вскарабкавшись, можно видеть похоронную процессию на том конце города. И весь день думать о смерти. В свои восемь лет.
- Знаешь, мне кажется что как-то печально умирать в твоем возрасте, - говорю я вчера четырнадцатилетнему малчику, который зажат где-то между нами омоном. Может быть все-таки не стоит пока лезть в такую толпу?
- В любом возрасте печально умирать, - говорит он мне. Хочется дать ему по башке. Но во-первых, он еще ребенок. Во-вторых, он не твой ребенок.
И на самом деле, хотелось написать про любовь, ожидания, то самое, когда внутри вдруг что-то вздымается волной особенно по весне, и так странно. Но все как обычно, выпил вина - поет акын. И эти запахи и эти звуки - такой короткий звук к чему-то давно сокрытому под слоем мудрости.
Так странно
На самом деле, это должен был быть пост о митинге в защиту образования.
На митинге было столько прекрасных людей, что захотелось выпить вина и спеть о разном прекрасном о том что было и может быть уже не будет
А еще звонил сын Лева и потом еще Инна рассказывала как засранец Васаби сегодня убежал за сучкой. Как он перебегал улицу Королева, кто знает, тот ужаснется, и машины тормозили. И как Инна со своими не очень здоровыми ногами впервые за пару лет побежала, потому что страшно было за Васаби.