- Что они все здесь делают? - задала мне Маруся риторический вопрос, с той самой непередаваемой интонацией, с какой одни неработающие спрашивают о других неработающих.
- То же, что и мы, - ответила я.
- Нет, ну мы ладно, понятно, - ответила Маруся, - но почему они то все не работают?
Вокруг носились на велосипедах и обычных и на двух человек, на маленьких смешных машинках, на роликах и просто ходили на двух ногах, такие же как мы.
Прошли по набережной, мильон свадьб и свадебных фотографов.
- И почему никто из них не зовет меня к себе на свадьбу свадебным фотографом? - спросила я в воздух, вспомнив, как приятель Макс из Лондона, фокусник с magic corner, показывая на проходящих мимо людей, тех, кто не желал остановиться и посмотреть, как ловко он показывает свои фокусы, говорил: "Ну вот и еще мои деньги мимо прошли, и вот опять мимо прошли"
Мы дошли до ресторанчика с видом на озеро, того самого, в котором не так давно были бесплатные коктейли в бесплатные часы и сын Лева с утра по телефону грустно говорил, как сильно у него болит голова. И что он надеется, что сейчас чего нибудь съест и ему полегчает.
- Что, всю ночью тусили и пили коктейли? - вопрошала я, думая про преступление и наказание, и что да, мой ребенок. Моя голова этого бы просто не вынесла.
У меня в кармане было ровно на обратный билет домой. И меня опять угощала Маруся. И ведь помнится, когда-то, а нынче все больше почему-то девушки меня угощают. Такая смешная тема.
Выпили с ней по бокалу белого сухого Совиньона. В тонких бокалах на высоких ножках. Я еще, конечно же, ужас-ужас, взяла себе картофельное пюре со сметаной. В самый раз под сухое белое. Но вкусно.
А Маруся какой-то салат ела.
И мы еще всех вокруг разглядывали и обсуждали. И я еще рассказывала, что как это странно чувствовать себя тетенькой-неудачницей, хотя с формальной точки зрения у меня абсолютно все ну очень хорошо и правильно.
Погода была отличной. Все вокруг носились, как сумасшедшие, эдакое броуновское движение. Мы пошли в сторону Третьяковской. Мне надо было на Чистые пруды. Но все равно это было в ту сторону. По дороге Маруся купила нам пончики. Там такой смешной агрегат был. Шестнадцать литров масла, в которое выплевывалось тесто кружочками, и плавало потом в этом масле по желобкам.
Я рассказывала Марусе, что Ударцева на этой неделе уезжает в Одессу. И я бы тоже двинула туда же, но у меня четыре съемки за денежку на этой неделе, я не могу вот так все бросить. Деньги, всюду необходимы деньги.
Но еще можно будет чуть позже двинуть к Марусе в Крым. Она уезжает в Крым.
Около Третьяковской Маруся устала от меня и поехала домой. А я - на Чистые пруды зашла. Там должно было быть протестное сборище. Вместо протестного сборища было два автозака, знакомый омон, смотревший в упор. А я на них. Они первые все отвели глаза. И парочка журналистов, сетовавших, что нынче каждый себе и блогер, и журналист, хлеб отнимают. Ну типа такого как я.
Собственно, странный такой день. Странная такая жизнь, когда бродишь по городу, который должен быть твоим, неприкаянным бродишь целыми днями, ни здесь, ни там, свой среди чужих и грустишь по утерянному раю, который так и не нашел еще ни разу.
- И хватит уже ныть, - говорит мне Варин папа. А как вот так не ныть? Нет уж, нет уж. Поною еще