- Ну как тебе в России? - спрашиваю ее, - нравится? Надолго собираешься здесь задержаться? Ну только можно без всяких вежливостей, типа, мне здесь очень-очень нравится?
- Ага, - говорит она, - могу. Я тут на пару месяцев - поработать для немцев. Здесь, конечно, интересно. Но как-то слишком. Я бы уже домой поехала. Понимаешь, здесь все как-то со словом слишком - слишком много экстрима, слишком непредсказуемо, слишком суровая и длинная зима, слишком неулыбчивые люди. И я не понимаю, почему они сидят, а никому до этого нет дела?
- Может это у нас история такая? - делаю предположение я, - понимаешь, исторически выведенная порода людей. Вот, к примеру, если вспомнить историю, какое количество людей было уничтожено. Кого-то уничтожали, а остальные тихо сидели по норкам и делали вид, что их это не касается. Так почему теперь мы должны ожидать от потомков этих людей каких-то действий. Ведь странно?
- А ты где родилась? - спрашивает она меня
- В Казахстане, - отвечаю, - дед вместе со всей семьей очень оперативно свалил, чтобы не забрали. Его предупредили и они уехали тут же.
- А мой дед, - говорит она, - рассказывал мне, как во время войны был солдатом. Швейцария сохраняли нейтралитет, ты же знаешь. Только знаешь, в его обязанности входило отправлять обратно евреев, которые через Швейцарию пытались сбежать от немцев. Вот их команда отправляла евреев обратно, иногда выдавая немцам. Фактически, обрекая на смерть. Я у него все спрашиваю:
- Как ты мог это делать?
А он отвечал:
- Я был солдат, выполнял приказы.