- С этими революцию не сделаешь, - бросила в сердцах, проходящая мимо, Маша Баронова
Пришли большие ребята-байкеры. Очень большие. Все их бросились снимать, они смотрели не очень-то дружелюбно. Мне очень хотелось пообщаться.
- А вы за Путина, против Путина? - задала я дурацкий вопрос.
- Мы вне политики, - ответили они
- Мне просто любопытно, - говорю, - я поэтому ко всем пристаю с глупыми вопросами. Просто интересно, вот когда Путин с байкерами братался, вы там были? Или когда байкеры в поддержку Путина по Москве гонялись?
- Нет, - ответили они.
У меня еще к ним вопросы были. Но тут подошел, так часто бывает, какой-то гражданин и начал за них мне отвечать, громко и агрессивно, что байкеры - они просто мирные ребята, что что это я тут докопалась.
- А можно я с ними поговорю, - спрашивала я его, - без вас? - в какой-то момент он все-таки взял паузу. Байкеры рассказали, что они каждый год в этот день приходят к Белому дому пообщаться с теми, кто защищал Белый дом, потому что они были среди защитников.
И тут же им кто-то сказал:
- А вы знаете, что если одеть балаклаву, так сразу и арестуют. Один из них тут же нацепил шлем с прорезями для глаз. И через десять секунд появился полицейский. Впрочем, он был вежлив и я могу его понять - ребята были внушительны:
- Снимите балаклаву!
- Это подшлемник, - объяснял ему большой байкер.
- Снимите, не положено в таком виде ходить по Москве.
И он снял свой подшлемник.
Еще пообщалась с девушкой-фсбшницей. Мы с ней слегка сцепились на митинге в защиту Пусси Райот. Она интересовалась, зачем я цепляюсь к полицейскому. Я объясняла, что полицейскому скучно и ему точно надо со мной пообщаться. Полицейский молчал. Девушка - красивая. Но почему-то с той стороны баррикад. А теперь мы с ней мирно общаемся.
- Зачем ты это взяла, - кивнула она на прессу, которую мне на митинге выдали, - держись подальше от всего этого. Ты - пресса. И этого достаточно.
- Не могу, - говорю, - не могу держаться. Видимо, что-то в воздухе носится. Тяжело оставаться безучастным.
Все эти личные контакты и уже невозможно никого ненавидеть. Тяжелая штука. Встретила Олю, которая предложила мне деньги пропечатать. Добрая машина правды Навального в действии. Все подходили к Оле, опустошали кошелек и она ставила на купюрах штампы: "Богородица, Путина прогони!"
Около шести митинг заканчивался, около семи все собирались пройтись по Горбатому мосту. Но Горбатый мост был перегожен. Стояли полицейские. Один из них орал в рупор:
- Акция на Горбатом мосту - незаконна. Проходите справа или слева не задерживаясь.
- Ну как же так, - говорил Михаил Шнейдер, - впервый за двадцать один год нас в эту дату не пускают на мост. Мы всегда девятнадцатого августа приходили на мост встретиться, вспомнить.
Граждане объясняли полицейским, как они не правы. Полицейские молчали. Обычная история.
Шнейдер куда-то звонил и спрашивал, почему девятнадцатого августа защитникам Белого дома нельзя постоять на Горбатом мосту. Через двадцать минут цепь полицейских расступилась и нам разрешили пройти по Горбатому мосту.
Еще тут же Максим, который недавно приехал из Белоруссии, надел синюю балаклаву и его тут же свинтили. Потому что если ты на голову надеваешь балаклаву, шансы попасть в автозак равны двухстам процентам.
И чуть позже мы разговаривали с юными товарищами, которые уже в партии состоят. Про разное - о том, кто пиарится, кто по зову сердца в партии, кто есть кто. С одной стороны, стало грустно. С другой стороны, осознание, почему я так всегда бегу любых объединений