Iogannsb (iogannsb) wrote,
Iogannsb
iogannsb

Categories:
скажем так, есть человек, которого, ты мягко говоря, недолюбиваешь. Ну было за что. Или ты про него много чего знаешь. Так получилось. А он кумир целого поколения. На его песнях и все такое прочее. И еще ты же знаешь, кому он подражает. Одному западному. И может быть даже и поводов нет, его так не любить. Подумаешь, сто лет назад ехали вместе в одной машине и непрерывно говорили друг другу гадости. Он еще потом интересовался "как там поживает твоя подруга с таким странным лицом?" А у него оно, конечно же, конечно же, абсолютно прекрасное лицо алкоголика.
И сегодня вдруг в электричке знакомая музыка. Слегка фальшивит, выводит что-то такое знакомое, милая девушка.
И вдруг знаете, да, тебя так внезапно откидывает лет на двадцать назад.
И даже думается, надо дома поставить послушать. Хоть и не фанат всего этого пласта культуры двадцатилетней давности.


Собственно, что меня всегда умиляло в таких историях - это когда ты стоишь за сценой, наблюдаешь, как визжат фанаты, а ты при этом такой всезнающий, как это все на самом деле.

Она прекрасна, она снимается в его клипах. Ее именем названа та самая популярная песня, которую он исполняет. Впрочем, его жену тоже зовут также. Так что все приличия соблюдены. Он стоит под нашими окнами, под окнами нашей коммуналки, и она панически боится, вдруг ему захочется подняться к нам. А у нас - коммуналка, соседка пьющая в рваном халате, тараканы, ну и вообще.
Еще она одевает мое платье, когда едет к нему на вечеринку. На двоих у нас не так уж много одежды, мы ее носим по очереди.

Утром платье торжественно стирается. Отличное платье. Дорогущее. Одно на двоих. До сих пор в шкафу висит. Длинное в обтяжку, черное в пол.
- Мне было страшно и я напилась. Потом меня тошнило, он сочувственно держал мою голову.
- Тебя тошнило на мое платье, - в чем теперь мы будем ходим на вечеринки?

Впрочем, утром, когда она стирает наше единственное на двоих платье, мы смеемся. Это и вправду всегда смешно. Ускользнуть от поклонника. Держать его на поводке, но не быть его любовницей. В конце концов, у него есть жена.

Позже она даже берет меня на концерт, где они там все, эти, русские великие певцы перестроечных времен, и к нам еще пристают журналисты из Московского комсомольца, пытаясь узнать, с кем мы сюда за эти самые кулисы пришли. Мы, наверняка, самые юные и самые красивые. Ну в смысле, не такие как все. Он еще ей все говорит: "Вали уже из этого своего андеграунда". Как раз Кустурица со своим "Андеграундом" популярен. Мы многозначительно молчим и не отвечаем журналистам. И еще всю ночь катаемся в его машине с его сотоварищами, под утро оказываясь в каком-то кабаке. И мы еще непрерывно говорим друг другу гадости. Так что больше меня не берут ни на какие концерты. То ли я слишком плохо себя вела, впрочем, как обычно, они вечно просят вести меня прилично, то ли это какой-то особые вид женской ревности - меня к нему, его ко мне, ну и вообще, нечего меня выводить в народ. Люди слишком странно на меня реагируют.

Чуть позже мы с ней оказываемся в деревне. И она говорит мне:
- Знаешь, я выхожу замуж, - мы еще стоим в таких зарослях, что нас не видно с дороги. Пьем с ней заныканный портвейн. А вся компания бегает по дорожке, в двух шагах от нас и ищет нас. Глухая деревня. Медведи по улицам ходят.

- Ты же его не любишь? зачем? - удивляюсь я, а как же мы все?
- Ну ты же на мне не женишься, и он тоже. А я схожу с ума потихоньку. Нужен кто-то, кто будет за мной присматривать.
- Не, я на тебе не женюсь, у тебя слишком скверный характер.

Ее будущий муж, хороший наверняка, красивый очень, все гражданки вокруг стонут, настоящий князь, у него уже две бывших жены, и четверка, на которой мы выбираемся из деревни. Нам всем чуть-чуть за двадцать. Когда мы загружаемся в четверку, он включает радиолу, из которой несется та самая песня, которая названа в честь ее имени, ну, и так же зовут жену того, кто поет эту песню.
- Я ее постоянно слушаю, - говорит ее будущий муж, - по кругу. Мне она очень нравится.

Сегодня в этой самой электричке девушка, фальшивя, выводит вдруг под гитару. И меня так откидывает куда-то там в прошлое, что даже слезу вышибает по всей этой сумасшедшей молодости, которая случается у каждого.
А потом мы еще сидим с моим дружбаном на скамейке где-то в районе Чистых прудов, и он мне говорит:
- Прикинь, мне двадцать три. А я тут недавно сижу в компании, осматриваю их всех и понимаю, что им всем пятнадцать-восемнадцать лет. И я вдруг понимаю, что я такой старый.
- Ага, - говорю я, - старикашка. Чего уж там.
- А ты носишь носки с сандалиями, - говорит он мне укоризненно. И мы рассматриваем мои носки. Один зеленый, второй розовый.
- Мне жалко выкидывать носки, если они вдруг лишились пары, понимаешь, - говорю я ему, - и потом, что это за глупости? Ты можешь носить, что хочешь, если тебе так нравится, и не обращать внимания на приличия.
Subscribe
  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 5 comments