Сегодня много плавали в море. Потом взяли велики и поехали к Химере. Недалеко до Химеры, минут сорок на велике, если не останавливаться в море купаться. Я на велике лет двадцать не ездила. Правда. Последний раз на раздолбанном велике из Мытищ в Вешки пилили с Вариной бабушкой по трассе.
Здесь тоже велики раздолбанные, может потому что бесплатные. Но зато они хотя бы есть. Когда у тебя в наличии противный-почти-подросток-постоянно-ноющ
Еще этот Варин папа:
- А ты так ничего, лихо крутила педали.
- Ты хочешь сказать, что я слишком стара для велика?
- Тебе уже даже комплимент страшно делать, вдруг обидишься.
На Химере вечером почти безлюдно. Восемьсот метров в горку. Вечный огонь из под земли. Сосиски забыли. Навстречу спускалась группа турецких граждан, плохо стоящих на ногах. Видимо, отлично жарили сосиски и запивали вином. Варвара пыталась разжечь большой костер. Мы же искали выход на ликийскую тропу. Такие невинные развлечения.
В отеле весь день блондинистые брат и сестра гонялись за петухом.
Варвара вернулась из бассейна:
- За этими мальчишками следить надо. Старший, Джереми, бежал, навернулся и долбанулся лбом об ступеньку.
- До крови? - спрашиваю
- Вроде нет.
Чуть позже прохожу мимо оставшихся братьев. Один из них, потеряв из виду родителей, радостно нахлобучивает на панаму младшего свою кепку. Младший срывает кепку и кидает ее на дорогу. Тэд поднимает ее и швыряет в небо. И она тут же повисает на апельсиновом дереве. Он подпрыгивает, пытается достать. Младший снимает свою панаму и швыряет ее туда же.
Возвращаюсь, спрашиваю нужна ли им помощь. Но чего можно хотеть от пятилетнего и двухлетнего канадских граждан?
Замирают в ужасе.
Достаю кепку, отдаю. Они так ножкой шаркают.
Сегодня пытались подсчитать какой день мы тут в отеле. Оказалось, всего четвертый. А как обычно целая жизнь.
Отловила Кэрри, сообщила ей, что она обещала рассказать о ситуации с турецкими протестами.
Кэрри начала рассказывать. Практически, про Россию.
- Подожди, - говорю, - но хотя бы Эдорган был законно избран?
- Ха, - говорит Кэрри, - это же большая политика. Подкуп избирателей. Покупка голосов. Какая честность?
Еще в отеле ночевала семья чернокожих граждан из Америки. Сегодня они отправились в Аланью, где ждет их большой круизный лайнер, на котором они отправятся в свою далекую Америку. Так странно мы все соприкасаемся.
Сижу вечером у бассейна. В нем одиноко плавает Варвара. А я сижу в ресторанчике около бассейна. В ресторанчике только я со своим компом и чаем, и Варвара в бассейне. Все. Где-то там у бара - одинокий бармен.
Тут кто-то сзади что-то нашептывает. Страшно ужасно. Поворачиваюсь. Пожилая, очень поджарая пара, улыбаясь мне, шепотом спрашивает, не хочу ли я покупаться. И какой у них английский. Английский-английский. Я от восхищения и неожиданности теряю все слова.
Потом они гребут в бассейне. В темноте им было все семьдесят, правда. Но как они плывут. Бассейн выходит из берегов. Какой стиль. Они обгоняют друг друга, они плывут кролем. И это так красиво.
И тут еще Кэрри спрашивает как у меня дела. И тут же мне по скайпу звонит Торгашев, срочно узнать какой телефон у Саши, который сегодня жег файеры и разворачивал плакат у Госдумы, а нынче арестован и где-то в ОВД. Я говорю Торгашеву, что Саша у нас несовершеннолетний и его выдадут только на руки родителям. Так что можно расслабиться. А телефон его я стерла недавно по ошибке.
А еще потом я тащусь в свой самый крайний домик в глубине сада. На тропинке мелкий лет четырех светит на дорожку фонариком. Присаживаюсь, там куча каких-то сороконожек. Мелкий говорит на смеси немецко-английского. Мы с ним только улыбаемся друг другу отлично. Но не понимаем. А тут эти сороконожки. Куча и муравьи. Такая жизнь.