- А не выпить ли нам водки, - сказал Данни. Перед походом в клуб всегда надо пить водку, чтобы не тратиться потом в клубе на бухло. И мы с Данни пошли в магазин. За углом у нас магазин, в двух шагах.
Взяли тоника, каких-то чипсов.
- Ну, - сказал Данни, - водку-то брать будем?
- Я не знаю, - сказала я, - вы в клуб собираетесь.
- Какой у вас красивый свитер, - сказал Данни девушке продавщице. Свитер был красивый, и девушка была красивая. Она нам улыбнулась, посмотрела на меня и спросила:
- А он твой сын?
Мы уже обсуждали с Данни эту ситуацию. Мы с Данни все время собираемся путешествовать.
- Представляешь, Данни, - сказала я ему, - все будут думать, что мы с тобой мама с сыном. И мы будем рассказывать душещипательную историю, как ты потерялся, когда был маленьким, тебя усыновила английская семья и спустя годы, я тебя нашла. Поэтому я плохо говорю по-английски. А ты почти совсем не говоришь по-русски.
- О, отличная история, - сказал Данни.
Но тут мы с ним слегка растерялись.
- Мы, вообще-то, соседи, - сказала я девушке.
- Да, нам маленькую водку "Русский стандарт", - сказал Данни, - и да, она моя - мама.
Девушка посмотрела на нас несколько растерянно.
- Я вас не хотела совсем обидеть, - сказала она нам, - просто, ну знаете, вы выглядите, как будто родственники.
- Ну чисто теоретически, он мог бы быть моим сыном, - сказала я девушке, - мой сын ровно такого же возраста.
- Мама, - сказал Данни, - не говори глупостей.
Мы вышли из магазина.
- Она подумала, что мы с тобой любовники, - сказала я Данни
- Да ладно тебе, - ответил он.
Дома Марта, которой мы пересказывали эту историю, тут же сказала:
- Почему ты не сказала ей, что это твой бойфренд? В Лондоне не имеет значение ни возраст, ни раса, ни кого ты предпочитаешь. Зато пусть бы она тебе завидовала. И знаешь, Елена, - сказала мне Марта, слегка смутившись, - ты сказала, что наш новый сосед, что он - чернокожий. А он совсем нет.
- Ну я просто пыталась объяснить, как он выглядит, - сказала я, - это трудности перевода. Кстати, если вы вдруг его в какой-то момент полюбите больше чем меня, он же тоже фотограф, и будете кричать - мы будем сниматься у него, только у него, я вас всех буду ненавидеть.
- Ну что ты, Елена, - сказала Марта, - ты для нас - особенная. Не беспокойся.
Выйти должны были в одиннадцать. Поезд в двенадцать десять. Вышли без двадцати двенадцать. Бежали. Ненавижу бегать.
Сначала Данни танцевал. Потом мы вместе с ним искали его бумажник.
- Данни, а ты его точно вчера нигде не потерял?
- Нет, я же сегодня из него доставал карточку, чтобы купить нам билеты.
Бумажник нашелся на столе под планшетом.
Дальше стандартная тема нашего дома: "Что мне надеть?", где моя черная куртка.
- Одень синюю, - говорю
- Ты что, она не подойдет к моим джинсам.
Куртку нашли на полу - в куче одежды, которую Данни до сих пор не разобрал, приехав из Новосибирска.
Ну а потом побежали. Сначала до метро. Потом из метро до вокзала. Потом распечатывали билеты и бежали уже к поезду. Ненавижу бегать. Успели.
В поезде Данни спросил:
- А ты знаешь, есть ли в этом городе что-нибудь такое интересное?
Выбирали мы город быстро.
Просто Данни сегодня проснулся рано. Вчера они с Мартой ходили в клуб слушать какую-то южно-африканскую группу. Вернулись в три. Легли в четыре. Сон алкоголика краток и тревожен. Данни пришел ко мне в девять:
- Ну что, едем?
- Куда, детка? - спрашиваю
- Ну куда-нибудь, - говорит.
- Хорошо, мы можем поехать, к примеру, - говорю я ему, ну в Солсбери, - говорю я ему.
- Мм, - говорит Данни, - давай съездим в Кэнтербери. Там красиво.
Мы тут же купили билеты и поехали.
В поезде выяснилось, что мы понятия не имеем, куда мы едем. Мне было абсолютно фиолетово. Всю дорогу учили русский. Сначала английский, а потом русский.
Начали со стихотворения: "Купили в магазине резиновую Зину", продолжили " Идет бычок качается, вздыхает на ходу". Оба стихотворения пошли на ура.
Поезд тащился так медленно, что мы не только почти выучили эти стихи наизусть, еще и пофотографировали друг друга и рассказали друг другу мильон историй.
Вышли на станции.
- Куда пойдем? - спросил Данни
- Куда глаза глядят, - ответила я ему. Мы пристроились за тремя гражданами, вышли на центральную улицу с указателями и пошли к собору.
Вход в собор оказался платным, целых девять фунтов.
- Может не пойдем? - спросил Данни, - денег жалко.
- Ты же сам говорил, что ненавидишь, когда все вокруг все время про деньги говорят? И чего уж там, раз доехали, пошли уже.
В соборе было спокойно, шла служба. Данни сидел в где-то в уголке, где сидят те, кому надо помолиться, я бродила по собору и слушала, как играет оргАн. Территория собора оказалась огромной. И история несколько мрачной, но захватывающей. Вышли на территорию школы. Видимо, непростой школы, где учатся не простые дети. Территория напоминала "Гарри Потера".
Погода была типично английской, солнце чередовалось с ливнем. Все время приходилось забегать в кофейни, пицерии. Вокруг покосившиеся домишки, которым лет под триста, судя по всему. В одном доме дверь так сильно уехала в бок, но, к сожалению, на доме не сообщалось, сколько этому дому лет.
- Типичный Йорк, - сказал Данни, - если побывал в Йорке, можешь с уверенностью потом говорить, что все остальные английские города выглядят примерно также. Кэнтербери и в самом деле, удивительно напоминал Йорк.
Сидели в кофейне. Горячий шоколад очень бодрит. Свернула в трубочку чек и рассматривала Данни. Через трубочку все выглядит совсем по-другому.
- Хочешь посмотреть, - говорю Данни.
Данни посмотрел в трубочку на меня, в окно, на людей в зале.
- Круто. Знаешь, ты все-таки очень странная.
- Почему? - спрашиваю, - потому что я умею рассматривать мир через подзорную трубу?
- Не знаю, - говорит.
Пока сидели в кофейне, в очередной раз повторяли стишок про Бычка. И в какой-то момент Данни ужасно развеселился:
- Я бык, - сказал он, - ты - бык, вместе мы быки, - помноженное на ужасный английский акцент, этот исковерканный русский звучал так смешно.
И всю дорогу до станции Данни повторял это, пока не наткнулся на китайский ресторанчик и не прочитал название. Это было так созвучно: "Чунге Чанга", что трудно было не удержаться и не исполнить на бис. Мы шли по узкой старинной мощенной улице и я пела Данни: "Чунга Чанга - места лучше нет". Когда я спела ее в третий раз, Данни сказал:
- Перестань, это ужасная песня, я не могу больше ее слушать.
- Почему, ты же любишь русские песни. Вот придем домой, я тебе ее еще на ютубе дам послушать.
Меня заело, я шла и пела Чунга Чангу. Данни на меня ругался. Но потом вдруг стал подпевать. Где-то в середине Англии вдруг Чунга Чанга пошла на ура.
На обратном пути Данни читал мне буклет из собора на русском языке. Историю собора. Кровавую историю собора. Пытаясь не заснуть, поправляла ошибки. Кто-то с огромной любовью на отличнейшем русском писал этот буклет. Но там было столько сложных для Данни слов.
Когда возвращались дом, зашли в наш магазин на углу, купить равиоли. Знакомая девушка продавщица ужасно обрадовалась, увидев нас. Спросила как дела.
Потом, когда мы вышли, я спрашиваю Данни:
- Ну и как ты думаешь, что она о нас сегодня подумала?
- Что мы любовники, - говорит Данни.
- Вот, точно, - говорю, - люди все такие странные.
Дома Марта готовила пасту.
- Марта, - кричим мы ей, - жалко, что тебя сегодня с нами не было. Это был такой отличный день.
- Я работала весь день, - говорит нам Марта.