Сначала на кухню пришел Люсьен. С выражением брезгливости на лице.
Я как раз в очередной раз рассказывала Катрин про свою жизнь. Так прекрасно каждый раз пересказывать эти истории заново, украшая новыми подробностями. Учитывая, что нынче все они понимают меня намного лучше, мои истории вдруг проясняются в их голове.
- Что случилось, детка? - спросила я Люсьена.
- Ужасно, кошка нагадила под моей дверью, - сказал Люсьен
- Давай разбудим Радека, пусть он убирается, его кошка, пусть он и убирается.
- Я уже убрал, - говорит Люсьен, - просто теперь в коридоре воняет, - и он начал перебирать содержимое нашего ящичка с бытовой химией.
- Наверное от него сегодня исходила плохая энергия, - сказал вечером Конрад, - которому я пересказывала эту историю.
- Да ладно, плохая энергия, просто Люсьен был в ванне, кошка не могла добраться к своему лотку. А я была на кухне и закрыла дверь в кухню, кошка не могла пройти на кухню, чтобы сообщить мне, что ей надо в сад. Очень просто.
- Да, но она никогда не гадила под эту дверь, когда ты там жила, - сказал мне Конрад.
Накануне вечером мы договорились с Радеком, что сегодня будем снимать его и Люсьена в какой-нибудь ужасной истории про соблазнение и убийство.
Радек спал. Было уже около часу. Катрин усвистела на футбол.
- Может нам надо с тобой постоять под дверью Радека и громко поорать? - спросила я Люсьена
- Тогда он проснется в плохом настроении и будет ныть, что у него нет вдохновения.
- Да, но завтра он работает, а потом у меня съемка, а потом я уезжаю.
Мне тут же написала румынская барышня, спросив, собираюсь ли я в университет.
Я по-честному ей ответила, что проект сдала, работы тех, чьи проекты мне были интересны, я уже посмотрела, в том числе и ее, и поэтому лучше проведу этот день со своими дурацкими соседями.
- Но с ними ты всегда можешь провести время, - сказала она, - а так полезно и интересно посмотреть, что делают другие.
Радек все не просыпался.
- Ладно, съезжу на пару часов в университет, - сказала я Люсьену, - когда он проснется, напиши мне. И я вернусь.
Тут как раз Конрад появился на кухне.
- Можешь мне перевести, что написано на этой банке, - сказал он, - мне доктор Люба назначила, а я забыл сколько раз в день это пить.
Доктор Люба - одна из народных целителей. Благодаря ей в нашем доме, к примеру, есть дегтярное мыло, одно из самых дешевых российских, которое плохо пахнет и часто лежит в общественных российских туалетах. Доктор Люба считает, что оно отлично помогает от прыщей.
Однажды это мыло кто-то положил на раковину, вытащил из шкафчика,где оно лежало, когда общественное мыло закончилось. Конрад ужасно расстроился, долго выяснял, кто это сделал и когда понял, что это была Катрин, сказал ей:
- Я им мою свою задницу, думаю, что не стоит его использовать в других целях.
- О, my God, - сказала Катрин, - а я им мыла свое лицо.
Смешная, делит комнату с Конрадом уже год и все еще попадается на его шутки.
Банка, которую мне выдал Конрад, была такой типичной русской банкой, в которых обычно продают разные пищевые добавки под видом полезных витаминов и все-такое прочее. На банке было написано, что это - березовые почки, что употребляя их можно очистить организм не только от глистов, но и от разных паразитов, которые так отлично размножаются в наших телах.
- Конрад, у тебя что - глисты? - удивилась я, - если они у тебя есть, можно сходить и сдать анализы. А потом выпить таблетку от глистов. Делов-то.
- Нет, доктор Люба сказала, что это хорошо для очищения организма.
- Это вообще-то от разных паразитов, если по-честному. Не думаю, что тебе надо это пить. Но если что - три капсулы три раза в день.
- Да ладно тебе, - сказал Конрад, - ты даже представить не можешь сколько паразитов живет в нашем организме.
- Так ведь это хорошо, - сказала я ему. На этом мы закончили наш разговор и я поехала в уни.
Народа сегодня было немного. Посидела пару часиков, понаблюдала за народом, чем дальше, тем больше хочется влезть в процесс обучения других. Кто-то, изначально совсем нулевый, сильно вырос и об этом надо говорить. Да, на фоне других, он может быть выглядит смешно, но прогресс так очевиден. Кто-то сдал назад, потому что экспериментировал и это тоже прекрасно, потому что прекрасно экспериментировать, даже если ты при этом сдаешь назад, на следующем витке выпрыгнешь. Кто-то рванул так, что просто дух захватывает.
Хосе сказал мне, что я прекрасно выгляжу. Как настоящий мексиканский мачо он любит делать комплименты.
- Я всегда выгляжу прекрасно, - сказала я ему в ответ. Они у нас в группе, вся эта мелкотня такая очаровательная.
Алекса, румынская девушка, написала мне на фейсбуке, мы же все сидим в своих телефонах даже на лекциях:
- О, ты все-таки пришла.
- Я сейчас уже уйду, - ответила я ей. И мы опять с ней даже не поздоровались. Такая смешная игра.
Когда я вернулась домой, Радек был в душе. Тут случилась другая трагедия. Я поднималась по лестнице. А у нас узкая лестница и с первого на второй этаж висят эти нетленные полотна. На хлипких гвоздиках. Как мы все уже уяснили, однажды Марко, один из граждан, который жил в нашем доме, съехал и оставил эти картины на хранение. Так как девать их было некуда, их повесили на стену. И при каждой неловкости, стоит слегка зацепить за картину, она с грохотом несется вниз, цепляя все оставшиеся картины, так что в итоге внизу оказываются все четыре.
На моей памяти это уже происходило раз пять. Лично я в этом участвовала два раза. Картины от этого грустнеют и портятся. В принципе, я сегодня об этом уже думала, в итоге нам придется купить несколько холстов и воспроизвести то, что там нарисовано. Это совсем не трудно. На большом белом полотне нарисованы черные завитки. Слегка напоминает картину Карслона про маленького цыпленка где-то там в углу.
Так вот я сегодня опять это сделала. Из своей комнаты на грохот выскочил Люсьен. Он у нас очень чувствительный. Думал, что кто-то с лестницы свалился. Ну когда четыре картины с грохотом падают внизу, так и есть.
Радек был в душе, шум воды и звуки музыки, он всегда слушает музыку в душе.
- Можешь мне помочь? - спросила я Люсьена. И мы очень, очень быстро развесили картины. И очень криво. Потому что не было времени, потому что в этот момент из душа вышел Радек.
Нет, к вечеру он заметил, конечно, какой ущерб был нанесен одной из картин и пытался ругаться.
- Кто это сделал? - кричал он не не очень убедительно
- Давай может их уберем? - спросила я
- Теперь я точно знаю, что это ты, - кричал он, - Марко убьет меня.
Потом я их все-таки уговорила сниматься. И целый час выслушивала про безыдейность, про ужасную действительность вокруг нашего дома и когда, когда мы наконец будем сниматься на фоне чего-нибудь прекрасного, про полное отсутствие вдохновения. Ну и еще час они переодевались.
Поэтому когда мы вышли на улицу, они, конечно, были прекрасны, но мое вдохновение ушло безвозвратно. Ну только что народ на нас опять попялился. На Радеке были прекрасный голубой шелковый костюм в мелкий узор. На Люсьене серый длинный пиджак от Макквина и широкополая шляпа и абсолютно голые ноги в черных длинных носках и узких ботинках.
Собственно, когда Радек вечером возвращался домой в этом самом костюме и в шляпе, напротив сидела парочка польских работяг, ну таких, которые приезжают на заработки - пергидрольная блондинка и ее кавалер. Необъятных размеров. И они по-польски обсуждали Радека. Долго. Всю дорогу. О том, как он ужасно одет, что это такое, что это он себе позволяет, какой он урод.
- Почему ты им в итоге ничего не сказал? - удивилась я, - чего-нибудь по-польски. Про прекрасный вечер.
- Сначала мне было интересно послушать, чего они еще там такого скажут. А когда они сказали: "ты только посмотри на него, смотрит на нас и ничего не понимает", я вдруг понял, что я так плохо себя чувствую, что у меня даже нет энергии что-нибудь им на это сказать. И они так милы были в этой своей полной уверенности, что они могут безнаказанно говорить гадости, что не хотелось их разочаровывать.