Отправили сегодня деточку в лагерь. В этот раз столько мелкотни было в их лагере на вокзале. Вот мелкотне везет, что вокруг еще большие деточки попадаются, а не одна мелкотня. Есть к кому на коленки забираться. Варвара, когда была мелкотней, во всю больших девочек и малчиков эксплуатировала. Сейчас ее очередь ими заниматься.
Деточка была в розовых джинсах, желтой толстовке с капюшоном, которые я в этот раз купила в Праймаке в отделе для малчиков за шесть фунтов. Цвет у нее, у этой толстовки, очень уж хороший был. И еще на Варваре были высокие ботинки, которым точно уже больше двадцати лет. Которые сто лет назад я купила на одну из своих первых запрлат. Я давно их хотела выкинуть, но тут вот Варвара их обнаружила и уже пару месяцев ходит в них. Вот так вот покупать дорогие и модные вещи, скорее всего у них будет очень-очень долгая жизнь. Варвара выглядела, как выглядит обычный такой европейский подросток, собравшийся в лагерь. Джинсы, толстовка, высокие ботинки. Ничего такого особенного.
- Ты знаешь, - сказала мне сегодня Варвара, - я думала, они мне завидуют, одноклассники, когда постоянно говорят, что я плохо одета. Но знаешь, им, правда, не нравится, как я одеваюсь.
- И поэтому они об этом тебе постоянно говорят? Вот тебе нравится, как они одеваются?
- Нет.
- А почему ты не спешишь им об этом сообщить?
- Не знаю. А зачем?
- Эта та самая инакость, тот самый чужой среди нас, которого немедленно хочется переделать или изолировать, - сказал Варин папа, - вот на Вариных подготовительных курсах одна девочка сказала о своей школе и одноклассниках: "я думала, что я - урод, что они все нормальные, я чувствовала себя инопланетянином. А в этой новой школе оказалось, что все такие как я. И это так хорошо и так странно".
- Ага, примерно это же чувствовала я, когда попала на физтех после школы. Жуткое недоумение: "оказывается, я - нормальная. Оказывается, таких как я - много. Вау!". И тут же началась нормальная жизнь. Оказалось, что я умею общаться, что мне есть с кем поговорить и главное о чем поговорить. И что они выглядят как я, думают, как я, умеют улыбаться и мега-дружелюбные. И не надо постоянно находиться в том самом состоянии, ощущении, что сейчас на тебя нападут и ты все время ждешь этого. Можно наконец расслабиться.
Когда отправили деточку в лагерь, позвонили Леве, разбудили его, спросили, не хочет ли он нас пригласить к себе в гости.
Сын Лева, с трудом проснувшись, у него нынче тоже веселая жизнь началась, сказал, что сейчас он возьмет велик, что нам надо идти по внешней стороне МКАДА, и мы там где-нибудь встретимся.
Мы дошли от Павелецкого до Серпуховской, вспомнили, что там живет брат Саша со своей самой любимой женщиной. Зарулили к нему. Тут как раз и Лева подъехал. После гуляли с Левой и его великом до самого позднего вечера, ели суши, обнимались.
Странно так, когда у тебя такой взрослый, большой, красивый сын. Все дамочки автоматически выворачивают шеи вслед. И он сейчас еще так сильно на меня похож и это тоже ужасно странно.
А Москва мне все равно не нравится больше. Полюбил-разлюбил. Можно ли за это меня винить? Здесь по-прежнему живут разные любимые люди. Если не смотреть на пейзаж и лица, проходящих мимо, наверное, все не так плохо. Вот Лева уверял, что хорошо все. Классно в Москве жить.
Когда тебе двадцать плюс, ты один, не обременен детьми, думаешь, что будешь жить вечно, про старость думать еще рано, про вселенскую несправедливость - тоже, тебе двадцать плюс, у тебя бурная жизнь и молодость полным ходом, на каком фоне она проистекает, абсолютно неважно. Когда мне было двадцать плюс, а вокруг взрывали машины и отстреливали друг друга, практически, в двух шагах, жизнь моя тоже была прекрасна. Но каждый сценарий рано или поздно заканчивается, хочется идти дальше. Надо идти дальше. Жизнь-то она продолжается, как ни крути. Декорации иногда хочется поменять