А еще я иногда думаю о тех, кто мне здесь постоянно попадается на пути.
Такие разные персонажи.
Это вот когда барышня, которая сидит за столом рядом с тобой, отчаянно флиртует с молодым человеком напротив. А он смущается слегка, рассматривает ее украдкой, улыбается. И ты так отчетливо видишь, что будет дальше. Рисуешь себе эти картинки. Про то, что как только ты уйдешь, точно что-то случится. Но это будет вот на чуть-чуть. Эти тараканы в ее голове, она сама-то с ними с трудом справляется, а тут еще кого-то рядом ощущать.
И она смеется, рассказывает, смеется.
- А что насчет Вильяма? - спрашивает молодой человек.
- Вильям - он очень хороший. Мы с ним в конце концов, решили, что мы просто друзья.
- В конце концов?
- Ну да.
Почему-то речь перескакивает на марихуану.
- Я когда был мелкий, - говорит он, - все время курил марихуану. Все время ходил обдолбанный.
Она смеется.
- В итоге все время какие-то дурацкие истории происходили. Помню, мне было лет шестнадцать, я шел на встречу маме, она тащила тяжелые сумки. И один пакет порвался и все рассыпалось по дороге. Я так смеялся, она обиделась.
Она смеется.
- Не очень-то смешная история, - говорю я, пытаясь представить эту историю.
- Это точно, - говорит он.
И кто бы мог подумать, что потом из этого обдолбанного малчика вырос такой прекрасный человек, - думается мне.
Еще она дает нам почитать свою книгу. Открываю наугад, там все про секс, из контекста выдранная фраза - даже не знаю, можно ли ее переводить на русский, в общем, она отлично это проделывала с его членом, получая от этого удовольствия. Если прилично переводить. На этой фразе я слегка замедлилась. Решила, что книга должна быть отличной.
Он умудрился прочитать пару страниц точно. Сказал, что очень романтично.
Если наша Марта в минуты душевной печали часами рассматривает сайты с обувью, она в минуты душевной печали расписывает коробки картонные. Ее огромная квартира завалена расписанными коробками. На коробках - детские рисунки. Такие обычно рисуют в три-четыре года - очертания человека - ручки, ножки. Коробок сто, коробка на коробке.
А еще в углу стоит дерево, собранное из мусорных пакетов, мишуры. На макушке восседает голая барби. Вокруг полно этих голых барби. В руках они держат синие мусорные пакеты, как парашюты.
И под деревом две огромных куклы, практически, с человека. Из мусорных пакетов, серых мусорных пакетов. Одна кукла сидит, вторая изогнулась в причудливой форме.
- Мне приснилось сегодня, мне приснилось, что я открываю входную дверь и кричу: "Народ, в магазине на Роман Роуд распродажа, продают все по фунту". А в руках у меня маленький львенок, - говорит мне Люсьен.
- Что это ты вдруг вспомнил? - удивляюсь я.
- Ну ты спросила у Катрин, отчего у нее руки расцарапаны, и я сразу вспомнил, этот львенок мне тоже во сне царапал руки.
Мы стоим на кухне, Катрин из сада вытаскивает велосипед, чтобы пройти на улицу, надо провезти велосипед через кухню, потом через коридор. Она слышит последнюю фразу Люсьена, велосипедом опрокидывает миску с водой для кошки.
-Катрин, - кричит Конрад, - ну почему, почему вы все время переворачиваете эту миску? Все подряд?
- Может место у этой миски неправильное? - спрашиваю я.
- А мне приснилось сегодня, - говорит на этот Конрад, - что я на облаке.
- На облаке? - уточняю я
- На небесах, в раю, вроде как. Я лежу на кровати на нижнем ярусе. Знаешь, на этом облаке стоит многоярусная кровать. И я на самом нижнем ярусе. Кровати уходят в небо. И на каждой кто-то спит. Тут приходят охранники и начинают меня пинать и кричать, что я занял не свое место. Но в этот момент приходит их главный босс, орет на них и объясняет им, что я - очень важная персона и много бабла заплатил за этот нижний ярус.