- Что будем делать? - меня, правда, интересовало это.
- Мне эта машинка не нужна, - улыбнулся Радек, - я ничего не стираю в ней. Все руками.
Все остальные пожали плечами.
- Ну да, тебе она, конечно, не нужна, - сказала я, - а как насчет твоих полотенец? Как много чистых у тебя осталось? Что будешь делать, когда они кончатся?
Радек как-то сразу поскучнел.
- Хорошо, я позвоню лендлорду.
- О, - оживилась Марта, - теперь мы можем ходить в прачечную за углом. Это будет прекрасное приключение. Мы даже можем снять об этом фильм.
- Нет, уж, спасибо, - мне совсем не нравится перспектива ходить в общественную прачечную, хотя, конечно, это может быть весьма забавно.
В общем, я жду. Кто первый захочет решить эту проблему. Лично я все-равно не могу звонить ленд-лорду. Меня нет в контракте.
Ко мне приехал Варин папа. Я опоздала в аэропорт минут на пятнадцать. Перепутала, куда идти. Гатвик мне не очень знаком. На втором этаже отыскала какую-то уборщицу, которая объяснила мне куда идти. Он даже успел позвонить Леве и спросить, не может ли Лева написать мне что-нибудь. Я же, как обычно, отключила звук на мобильнике, поэтому не слышала ничего. Кто же знал, что его так быстро пропустят. Поэтому на обратной дороге, когда я ему пыталась что-то там показывать в окно, мрачно молчал.
Мои граждане все дружно сообщили:
- He is so cute!
- А что бы они тебе еще сказали? - спросил меня Варин папа.
- Обычно, если им кто-то не нравится, они ничего не говорят.
В субботу Радек с Люсьеном и Конрадом собирались в клуб. Это было как раз про наш дом. Радек перемерял штук шесть нарядов. Люсьен пил вино и танцевал в саду. Я регулярно выходила посмотреть, иногда Радек сам заглядывал, спросить, хорошо это смотрится или нет. Критерии были, чтобы не чересчур dress up, чтобы casual, но не слишком, чтобы можно было танцевать и не надо было бы одевать обувь на высоких каблуках, потому что танцевать неудобно.
В какой-то момент, когда стрелка уверенно перевалила за 11, Радек сказал мне:
- Это так утомительно, столько стресса, слушайте идите все по своим комнатам и займитесь чем-нибудь полезным. А мы уже опаздываем.
- Ну как тебе? - спросила я Вариного папу.
- Варе точно понравится.
Собственно, нынче по утрам, если вдруг на кухне удается застать всех, все дружно интересуются, много ли нынче было секса, счастлива ли я и вообще, какие у нас планы, куда мы собираемся и что мы еще не посмотрели.
Радек приближается поближе, смотрит в глаза и спрашивает:
- Ты точно счастлива? Я так счастлив, что ты счастлива!
С утра сегодня, пока Варин папа брился в ванной, прискакал опаздывающий Конрад и стучал к нему в дверь. Ну знаете по утрам, когда народ торопится на работу и им срочно надо в душ и это такой стресс, такой стресс. Варин папа открыл дверь, сказал, что может пойти бриться на первый этаж в маленький туалет, Конрад был прекрасен, спросил, может ли он залезть в душ и что Варин папа ему совсем не мешает. Собственно, один брился, второй принимал душ.
Я спала.
Вечером, когда мы вернулись из Брайтона, на кухне были почти все, кроме Марты и Радека. Люсьен с Сэмом, Конрад и Данни. Кто-то танцевал, кто-то пялился в комп.
- У тебя такой красивый мужчина, - сказал мне Сэм.
- Я сегодня с ним в душе вместе был, - заметил Конрад.
- Ты видел его обнаженным? - ужаснулся Данни. И все тут же оторвались от своих занятий и с интересом посмотрели на Конрада.
- Нет, я мылся в душе, а он брился. Потому что я торопился.
- Ты при нем разделся? - спросил Данни.
- Конечно же, это ужасно, когда люди друг при друге раздеваются, - заметила я.
- Нет, я проявил максимум уважения, - сказал Конрад, - разделся за занавеской.
И все сразу потеряли интерес.
- Мы идем в клуб, - сказал мне Сэм, - пойдете с нами?
- Понедельник, какой клуб?
- Я завтра не работаю.
- Нет, спасибо.
- Какой клуб, у них секс по расписанию, - заметил Люсьен.
И Сэм посмотрел на меня с интересом.
За два дня я показала ему почти все туристические достопримечательности, - говорю я Дарлинг, к которой мы зашли в доки, - я показала ему наш East и каналы, а также Боромаркет и Бродвей маркет и London fields
- Ну это не туристические достопримечательности, - говорит Дарлинг.
- Ну это реальный Лондон, в котором я живу. Еще я ему показала South bank, собор Святого Павла, собор около Боро Маркета, Covent Garden, Trafalgar square, мы постояли рядом с БигБеном и посмотрели на Темзу. Ну и еще прошлись мимо Тауэра, когда к тебе шли, и мимо доков Святой Катерины.
- Все, можно покупать обратный билет, - говорит Варин папа.
Мы вчера сидели на ступеньках собора St.Martin in the Fields.
- Забавно, - сказал вдруг Варин папа.
Ну да, пока мы бродили по разным улицам и постоянно встречали разных моих знакомых, с некоторыми приходилось обниматься, я ему про всех рассказывала, истории разные и ощущение странное, такая рассказка про твою жизнь в отдельно взятом месте. И как будто ты какой-то мифический персонаж, когда со стороны на это все смотришь.
Что касается всего остального. Первый день Радек спускался на кухню исключительно в одетом состоянии.
- Что это с тобой? - удивилась я, - тебе больше не жарко? Где твои трусы?
- Я просто не хотел показаться невежливым, - сказал Радек.
Судя по всему, Варин папа тоже пока боится показаться невежливым и одевает футболку, когда выходит из комнаты. Никто не спускается к завтраку в шортах. Только в шортах и в футболке.
К третьему дню Радек опять ходит в трусах по дому. На улице все-таки жара. И кого волнует, кто в чем и как, если мы все живем в этом доме.
- Давай я вынесу мусор? - сказал Варин папа.
- Нет, сейчас не моя очередь, - ответила я, - там есть график.
- Ты что, их воспитываешь?
- Марта их воспитывает, а я не вмешиваюсь, - говорю.
- О, отлично, - сказал Варин папа, - теперь я вас с Варварой тоже буду воспитывать, когда в следующий раз наткнусь на разбросанные лифчики.
В итоге мы вынесли мусор, но я не забыла поставить крестик около своего имени в графике, я там в графике шла после четверых граждан, а также пришлось купить вне очереди туалетной бумаги и тоже поставить крестик около своего имени.
Все смотрят на нас с умилением.
- Что вы вчера делали? - спрашивает Люсьен сегодня.
- Ничего, - отвечаю я, - бродили по Лондону и целовались.
- УУУУУУУУУУУ, - все в умилении складывают руки.
- Э, для этого лучше Париж подходит, - замечает Радек.
- Точно, - добавляет Люсьен.
- Вот уж нет, не люблю Париж, - говорю я.
- То-то ты приехал в Лондон, - вдруг вставляет Радек, - чтобы найти здесь свою любовь. Потому что Париж - город любви.
Люсьен молчит, он не находится, что ответить.
Что касается нашей деточки. Вчера наша деточка стояла около котлов с едой, у них был обед на свежем воздухе, за едой стояла длинная очередь. Варвара стояла около котлов и задумчиво изучала содержимое. И это такое знакомое до боли выражение:
- Интересно, буду ли я это есть?
Варин папа рассказал, что в тот единственный раз, когда Варвара звонила ему, она рассказала, что она бродила на дискотеке одиноко и неприкаянно через несколько дней после прибытия в лагерь, к ней подошла девочка, с которой они были вместе на лепке, но особо не общались, спросила у нее:
- Ты в порядке?
- Да, сказала Варвара, я в порядке. Только мне надо с кем-нибудь пообниматься, а я здесь еще никого не знаю.
Они обнялись. И она пошла с ней к ее друзьям. Теперь они ходят вместе.
И еще, так это все по-русски.
По каким-то непонятным причинам, после бассейна им не разрешают идти в корпус переодеваться и народ таскает с собой сумки до обеда по всем занятиям. И только Варвара, как это обычно с ней бывает, идет в корпус переодеваться, подумаешь, кто-то не разрешает, но кого это волнует кроме американских девочек, а потом уже можно идти на занятие. Никакой дисциплины у этих русских. Никакой.
В ночи звонила Таша. Спрашивала, не можем ли мы сходить к ней на лодку полить помидоры. Потому что иначе они умрут. В ночи в Лондоне мы бродили вдоль канала, чтобы найти лодку и полить помидоры. Операция называлась - спасти помидоры от смерти. Я еще не поливала помидоры в Лондоне. Лодку нашли, но на ней кто-то обнаружился. Горел свет и были открыты двери. Мы не решились в одиннадцать ночи выяснять кто это. Это мог быть тот, кто снял эту лодку на две недели, но сейчас должен быть в командировке. Таша сейчас в Москве.
- Возможно мы должны были спросить у него, - пишу я Таше, - полил ли он помидоры, и полил ли он их чистой водой, а не водой из канала.
- Не смешно, - угрюмо отвечает Таша.