- Что будем делать? - спросила я Варвару.
Мы немножко подумали и поехали в Брайтон. Она даже взяла на всякий случай купальник.
Купили по дороге сендвичи и кофе.
Потому что, со слов Варвары, круто ехать в поезде, есть сендвичи и пить кофе.
В Брайтоне было людно. На вокзале почему-то мильон полицейских, которые разруливают толпу.
Потолкались на шумных улицах, купили Варваре три фенечки. Варвара долго выбирала, хотела одну из них выбрать радужную. Я была категорически против.
- Ты же не знаешь, как народ в России будет на это реагировать, - я так много сталкивалась с яйцеголовыми энтео, что как-то не хотелось даже думать о подобном.
- Мне все равно, - говорила деточка, - красивые фенечки.
Дошли до пирса. И это такая обычная история, когда твое дитя вдруг заявляет, что ему надо срочно покататься на всех аттракционах и даже впадает по этому поводу в быстрое уныние, потому что мама не хотела ждать, потому что мама не хотела тратить на это бабло. Бюджет не предусматривал.
- Ты не понимаешь, - говорила Варвара, - потом это всегда такая память об этом.
- Об этом адреналине?
- Да у нас в России таких аттракционов никогда не будет.
- Слушай, ну эти аттракционы не сравнить с теми, которые были в Бланесе.
- Ну вот как только я подумаю, что такую возможность упустила, мне так сразу грустно становится.
Я сидела на досках на этом самом пирсе, где-то далеко внизу бушевало море. Моя деточка летала в небесах и судя по физиономии, была весьма довольна жизнью.
- Странно, с возрастом тебе все более и более страшно, раньше я совсем не боялась высоты, - сказала деточка, спустившись на землю.
Мы посидели на пляже. Волны усиливались. Было как-то не жарко совсем. Никто не купался. Мимо прошла девушка в теплой пуховой куртке и джинсах.
- Как я ей завидую, - сказала я Варваре, - было бы здорово, если бы на мне была такая же куртка.
- Можно я искупаюсь? - спросила Варвара.
- Кажется это плохая идея. Я же не могу сейчас залезть в воду, кто будет тебя спасать?
Накатившая волна окатила Варвару с ног до головы.
- Чем дальше тем больше я скучаю по морю
- Помнишь, когда ты была маленькой, ты предпочитала бассейн?
И еще полчаса сбора ракушек.
- Вот эту, пожалуйста, никогда не выкидывай.
Пока шли по Брайтону то тут то там натыкались на разных красивых девочек в коротких кожаных шортах, драных колготках и высоких платформах.
- Я чувствую себя здесь такой обычной, такой невзрачной. В Москве все время казалось, что я такая стильная. А здесь я обычная, незаметная, - сказала мне деточка. Было на кого посмотреть вокруг. Все такие яркие.
Мы искали какую-нибудь кафешку для просто съесть какую-нибудь жаренную картошку. И случайно без билетов зашли на этот самый гей-парад.
- Мне как-то здесь немножко странно, - сказала деточка, - которая до этого умудрилась проскользнуть мимо охранников, - здесь совсем нет детей.
Впрочем, мы чуть позже встретили парочку совсем мелких.
А вокруг бушевало веселье. Народ отплясывал, позировал перед камерами, обнимался, плавал в джакузи, выставленных прямо на улицах.
- И часто у вас так бывает в Лондоне? - спросила Варвара.
- Это не Лондон, это Брайтон, - сказала я.
- Ну все равно, часто так бывает?
Вокруг много еще чего было. Голые барышни, голые дедушки, драг квинс, пьяные малчики-ангелы. И знаете, Варвара посмотрела на это все и сказала:
- Отлично, а теперь пойдем в какое-нибудь тихое место. Я проголодалась и устала от этого шума.
Тихое место мы нашли. Но вот с кафешками я не справилась. Вокруг были одни сплошные пабы. И мы как-то неожиданно оказались около станции.
- Кстати, знаешь, так странно, мне сегодня как-то ощущается неловко, что я в просто шортах и в просто свитере, и выгляжу как-то буднично, - сказала я Варваре.
- Да ладно тебе, ты выглядишь очень даже, - отозвалась она, - или ты хотела бы быть топлесс, как те граждане на гей-параде?
- Ну это вряд ли. Мне, конечно, нравится, когда люди могут себе позволить быть теми, кем им хочется. Но что касается меня, я все-таки предпочитаю не демонстрировать свое тело публике. У каждого должно быть право быть тем, кем ему хочется быть. Просто иногда можно выглядеть чуть-чуть по-другому. Я могла бы быть в черном шелковом платье.
Мы не нашли кафе, дошли до станции, сели в поезд. Мой тинейджер надулся. Сильно. Вот с этими тинейджерами всегда так. Только что было все прекрасно - Брайтон, пирс, аттракционы, море, ракушки, странные люди, танцующие пьяные танцы, странные улыбающиеся люди, ветер, чайки и безумные графитти и тут же вдруг - как, мы забыли пообедать, ты забыла, что я последний раз ела шесть часов назад? Это худшее время за этот Лондон! Правда. Моя мама забыла меня покормить!
Мой унылый тинейджер уткнулся разобижено в книжку, забыв, что до этого я предлагала взять чай или кофе в итальянском кафе, а также в соседнем что-нибудь - fish and chips - это выглядит отвратительно, - сказал мой унылый тинейджер.
И в метро, когда мы подъезжали к Боу, я взьерошила ей волосы - мы выходим. Она читала книгу и не обратила на меня никакого внимания, только весь вагон вывернул шеи, глядя на эти высокие отношения мамы и тинейджера. Но в последний момент ее удалось вывести из этого состояния полного сосредоточения. Мы выскочили из вагона в самый последний момент.
Дома съели быстро пасту. Дома включили "Человек Дождя"
- Мне не нравится его брат, - сказала Варвара про Тома Круза, - почему он такой засранец?
Пришла Марта, пришел Радек и тут же убежал - он иногда бегает по ночам - "это такой волнующий эксперимент - никогда не знаешЬ, кого ты встретишь. Кто-то вдруг захочет тебя избить в ночи и ты будешь кричать - еще, еще, давай, бей сильнее. И этот кто-то, не встретив привычный сценарий, отступит. Кто-то захочет пробежаться с тобой наперегонки. Кто-то просто захочет остановиться и поболтать". Пришел Конрад со своим менеджером из паба. Конрад надел свой парик. Они сидели в саду, курили и чего-то там пили. Когда я спустилась, менеджер рассказал мне всю свою жизнь.
И про родителей католиков. И как он в одиннадцать лет оказался в России. Целых две недели жил в российской семье, но уже ничего не помнит. И про путешествия. Как он однажды пел для польского католического папы. И про Гоа. И про его девушку, с которой он уже семь лет и в этом сентябре в Италии он собирается сделать ей предложение. Это будет что-то особенное, потому что его девушка - настоящая принцесса.
И мы все собрались и пошли в гости, в ночи пошли в гости, к Конрадовской подруге Рите. Нынче фестиваль у нас по соседству. Целый район в бывшей верфи, где народ снимает фабричные помещения - огромные высоченные здания. И там в эти выходные везде сплошные вечеринки.
Варвара тут же вдруг забыла, что она устала, сказала, что ей тоже очень надо со всеми. Марта выдала ей смешную реперскую кепку с огромным козырьком.
- Отличная у тебя мама, вместо того, чтобы уложить спать, - сказала я ей.
- Да ладно тебе, мамочка.
Но зато да, прогулялись перед сном, посмотрели в окна на разные вечеринки.
- Когда я бреду по такому ночному Лондону, - сказала я им, - у меня ощущение, что это просто декорации к театральному спектаклю. Лондон в ночи - прекрасен. Особенно наш East со всеми этими каналами, лодочками и заброшенными верфями.
Дома на доске кто-то написал.
- Если ты не любишь самого себя, как ты можешь любить всех остальных? Должен ли я помолиться за всех в этом доме?
- Это Конрад написал? - спросила я Марту.
- Скорее, Люсиа, - посмотри, это почерк.