- Дорогой, у меня четырнадцатого - очередная презентация, - говорю я ему, - можем мы поехать четырнадцатого вечером?
- Нуууу, - тянет он неопределенно.
- Больше всего на свете я люблю бродить по улицам с камерой, - говорю я сегодня Вариному папе, - и больше ничего не делать. Бродить, рассматривать людей, придумывать их истории, сидеть на бордюрах, слушать шум города, и еще чтобы это был Лондон, к примеру, где всегда можно вернуться домой. Я сегодня опять это поняла. Вот и вырос из меня бездельник ни на что негодный.
Варин папа хмыкает. Он не считает меня бездельником. Сто лет меня знает и не считает. Хотя еще, как-то однажды оказалось, что с ним бродить по разным городам тоже неплохо. Это по-другому, но неплохо. Жалко только, что у него вечно нет времени, а я вечно где-то еще.
Вдруг остро соскучилась по Ковент Гадену. Уже неделю захаживаю, болтаюсь кругами по два часа. Было время, когда я была пришельцем в этом городе и никого не было, кроме этих, таких же как я, считай бездельников, выступающих на Ковент Гадене, которые неожиданно для меня посчитали меня своей. Впрочем, наверняка, это не так трудно. Нынче да, нынче у меня дом в Боу, полный разных теплых своих людей, одним словом, у меня нынче в Лондоне тоже семья. И такой острой потребности провести время среди других своих больше нет.
За эти лет пять-шесть моего знакомства с Ковент Гаденом, процентов семьдесят артистов разбрелась по миру, много-много новых. За эту неделю, пока я стою около Джека, рассматривая толпу, текущую мимо, все время приходит кто-нибудь из неизвестных мне артистов и интересуется, кто я и почему здесь.
Джек чуть-чуть работал до этого на магическом углу. Но как-то фокусник из него никакой. Хотя фокусы он вполне себе показывает. Энергия не та. Если ты выступаешь на улице, впрочем, где бы ты не выступал, у тебя должна быть бешенная энергия. Только тогда толпа тебя заметит.
Теперь он перебрался на маленькую крытую площадку, жонглирует. Когда толпа не хлопает, он открывает чемодан ногой, на крышке изнутри написано - "Хлопайте" и толпа хлопает.
- Скажи мне, у тебя с ним проблемы? - спросил сегодня очередной актер, когда Джек неожиданно заорал - привет.
- С Джеком, да, с ним вечные проблемы.
- О, ты его знаешь!
- Я здесь много кого знаю, - говорю
- Я - Паоло.
- Тебя зовут Паоло? Странное имя для англичанина. Акцент у тебя какой-то слишком английский.
- У меня папа - итальянец, а я здесь родился. А ты фотограф, да? Оставишь телефон, мне регулярно нужны фотографы.
- У меня нет визитки.
- Тогда я тебе оставлю свой телефон.
Сделав еще парочку кругов вокруг Ковент Гадена, наткнулась на Сержио.
- Привет, - не прошло и пяти лет, как Сержио при встрече стал говорить - привет по-русски. Раньше при встрече он всегда мне говорил - пока-пока и страшно этим гордился.
Смотрела его шоу. Сегодня он был в каком-то особом ударе.
- Покажи картинки, - сказал он после.
- Да все то же самое.
- Ну покажи, - смотрит на экран, - смешно, это ровно такая же картинка, которую ты сняла пять лет назад.
- Ну и твое шоу не меняется, - говорю
- Это правда. Знаешь, в чем заключается успех? В постоянстве. Иди по этому самому пути, повторяй, повторяй, повторяй. И он к тебе придет.
- Знаю, - говорю я, - бейся головой об стенку, если повезет, однажды ты ее прошибешь.
- Ты знаешь смысл жизни, - улыбается Сержио.
Темза нынче как-то совсем высоко подняла свои воды, того и гляди через парапет перельется. Странное ощущение, никогда такого не видела. Солнце пробивается сквозь платаны. Листья под ногами, под мостом - неизменный книжный рынок. Люди сосредоточенно перебирают одну за одной. Там всегда такой хороший свет.
Маленькая девочка лет трех, набрав охапку листьев, пытается пропихнуть их сквозь решетку и завороженно смотрит, как они падают в реку.
Разношерстная толпа, бредет, смеется, фотографирует, целуется. Я снимаю их исподтишка.
Но совесть, совесть укоризненно где-то там покалывает. Думаю, что надо бы вернуться домой и приступить. Вот прямо немедленно. К тому же Конрад присылает смску, что он купил мне толстую тетрадь, и теперь я могу срочно начать вести тот самый дневник, который надо было начать вести тридцатого сентября прошлого года.
- Дарлинг, - Марта мне, - я иду в паб в Хокстоне, там сосед Эду работает, пойдешь с нами.
- Не знаю, - говорю, мне не хочется.
- Пятница - вечер, - говорит Марта. И это несколько смешно, потому что, что пятница вечер, что пятница - понедельник - есть ли разница для нас?
- Конрад, а ты?
- У меня много дел, мне надо делать исследование для нового проекта, - говорит Конрад.
Я пишу первую строчку. Очень важную первую строчку моего проекта, мимо проходит Данни.
- Данни, когда мы едем в Рим? - кричу я ему вслед.
Следующие полчаса мы валяемся на его кровати и учим русский. Мы учим в чем разница между заработать и подработать. Учит Данни, а я ему помогаю.
Пример в его книжке - шикарный - "Милиционер заработал немного денег. Теперь он думает, где бы еще подработать".
- Вот в этой строчке вся правда о милиционерах, дорогой, - говорю я ему, - впрочем, странно, что вас учат слову милиционер. Они у нас давно уже называются полицейскими.
Ему еще надо написать на русском пять положительных штук о своей работе и пять отрицательных.
- Даже не знаю, что писать, - говорит он.
- Ну что, первая штука - скучная работа, да?
- Ну, эээ, ну да.
- Вторая, не очень здоровая работа.
- Это еще почему?
- Целый день сидишь на одном месте, протираешь штаны и смотришь в монитор.
- Ну да, согласен.
- Недружелюбные люди вокруг
- Вот уж нет.
- Как это нет, ты сам мне говорил, что у тебя там нет друзей.
- У меня нет там друзей. А люди вокруг очень даже хорошие.
- Значит, пишем - нет друзей на работе, от этого наступает депрессия.
- Ок.
- Маленькое помещение, нечем дышать.
- Нет, нет, - протестует Данни, - у нас огромное помещение.
- Значит, пишем - огромное помещение, слишком много людей, очень шумно и никакого частного пространства! И молодость проходит мимо, пока ты зарабатываешь такие маленькие деньги.
- Ну, не такие уж и маленькие.
- Но за такие жертвы - целый день на работе, могли бы быть и больше?
- Это да. Хорошо, давай теперь про положительные плюсы в моей работе.
- Положительные. Много фестивалей, на которые ты ездишь, как организатор, что дает тебе возможность слушать знаменитых исполнителей бесплатно. А также водить своих друзей бесплатно на все эти мероприятия. Да? Возможность взять выходной день на неделе, когда не сильно занят. Регулярная зарплата.
- Ладно, ладно. Давай лучше поговорим о твоей работе. Какие у тебя плюсы? - срашивает Данни, - много свободного времени, да?
- Да, сам себе хозяин. Могу поздно просыпаться. Еще все время встречаются разные интересные люди. Но обратная сторона медали - нестабильность. Регулярное отсутствие денег. Хотя в этом есть плюс - невероятная выносливость при любых ситуациях.
В этом самом месте кто-то стучит внизу в нашу дверь. Данни срывается и бежит со своего третьего этажа. Я плетусь за ним.
На первом этаже стоит Конрад и смотрит на нас выразительно.
- Елена, вынеси мусор, - говорит мне Конрад.
- Как это? - удивляюсь я, - я выносила на прошлой неделе. Еще не моя очередь.
- А я выносил уже три дня подряд, - говорит мне Конрад.
- Данни, - смотрю я на Данни, - когда ты выносил мусор последний раз?
- Я его вынесу на выходных.
- Елена, - говорит Конрад, - тогда твоя очередь.
- Вот и нет. Данина.
- Я не могу без музыки выносить мусор, - Данни мчится вверх, притаскивает айпад, ставит какую-то дурацкую музыку, вытаскивая пакет из мусорки. Делов-то вытащить мусор из одной мусорки, потом из другой, куда складывается этот самый мусор - пластик и прочая-прочая. Свернуть эти два пакета и вынести за дверь. Но это всегда столько воплей вокруг этого. Нереально. В этот момент из Данниного айпада несется на русском: мое сердце плачет, но пальто скрывает. Воображение, как хорошо работает мое воображение - таких два дружбана - сердце и пальто. Сердце плачет, пальто прикрывает его заботливо, так что со стороны никто не в курсе, что у сердца какие-то проблемы.
Что еще. Ну кроме того, что Конрад пылесосит, Данни стоит на табуретке, танцует и говорит мне:
- Елена, ты иногда как ребенок. Впрочем, - торопливо добавляет он, - в этом нет ничего страшного. Это даже здорово.
- Данни, а ты знаешь, что на Хеллоуин мы едем куда-то там. Они хотят в Бристоль. Давай не в Бристоль.
- Ну нет, в Бристоль мы не поедем, - поддержал меня Данни, - на Хеллоуин - это должно быть что-то зловещее.
- Поехали в Сомерсет, - говорю я.
- Нет, это прямо вот должно быть что-то очень древнее и зловещее. Эдинбург, например.
- Ура, Эдинбург, - кричу я, - Конрад, пожалуйста, поехали в Эдинбург. Это будет круто.
Конрад перебирает свои карандаши. Он начал учиться уже. У них проект первый - они должны сделать коллекцию рубашек для одной старейшей компании, которая производит только рубашки. Потом будет выбран победитель, который получит бабло и право на продажу своих рубашек в этой компании или как-то так. Цвет может быть только белый, голубой или розовый. Конрад ужасно увлечен сейчас этим. Начал с карандашей. Это, практически, так же как написать первую строчку для проекта.
- Ладно, - говорит Конрад, - мы можем поехать в Эдинбург.
- Конрадку, - вдруг вспоминаю я, - а можешь меня подстричь, когда у тебя будет время? Мне больше не хочется расставаться со своим баблом. Это же не сложно. Ты же стрижешь Радека иногда?
- Хорошо, завтра после работы, - говорит мне Конрад.
Я знаю, знаю, что это ужасно плохо, когда человек не ходит на работу каждый день. Это внушали с самого детства. Иначе ты будешь бездельник и изгой. Общество не любит бездельников. Да, я знаю, что, на самом деле, ходить на работу надо только для того, чтобы зарабатывать деньги, потому что они не падают с неба. Про это говорили с самого детства. Общество порицает людей, которые не зарабатывают деньги. Общество часто говорит детям - не будешь учиться - будешь дворником.
Быть дворником - не так уж и плохо, - думаю я, - метешь себе шуршащие листья и думаешь о вечном. Главное, чтобы спина не болела.
Недели две назад рассказываю Вариному папе, какая у нас была клевая социализация в универе.
- А, - говорит мне Варин папа, которому я часто объясняю, что корпоративки - это зло, в том виде, в каком они существуют, - так у вас была корпоративка! - и такое торжество звучит в его голосе.
- Нет, - настаиваю я, - у нас была социализация.
- Самая настоящая корпоративка, как у всех, - и что-то подсказывает мне, что он прав. Что вот это вот, иногда проскальзывающее пренебрежение к людям, которые ходят в офис каждый день, это стыдно и недостойно. Что быть бездельником, считающим звезды, рассматривающим, как шуршат листья под ногами, тоже вполне себе занятие. И никто не вправе судить друг друга. Просто у каждого свой путь и своя скорость. Но смешно, как иногда внутри что-то грызет, ты должен, должен. И вроде никому ничего не должен. Лежи себе в постели под толстым одеялом, когда за окном дождь, читай своего Гарри Поттера или слушай лекции на курсере. Никому ничего не должен. Но эти общественные понятия, как они давят на каждого из нас. Смешная штука, правда, смешная.