- И почему ты решил, что надо ехать в этот паб?
- Кейт Мосс посоветовала, сказала, что она здесь обычно проводит время и не только она. Очень рекомендовала. Она за углом живет.
- Ну да, если Кейт Мосс посоветовала, то точно следовало платить за такси и тащиться на другой конец Лондона.
Впрочем, паб точно стоит того. Очень старый паб и очень английский. Он был бы скорее уместен в какой-нибудь английской деревушке.
- За этот столик можно сесть? - спрашиваю я официантку. На столе табличка - зарезервировано.
Она кивает головой.
- Никогда не задавай таких вопросов, - говорит он мне, - надо вести себя так, как будто мы - хозяева мира. И тогда все будет.
- Смешно, - отзываюсь я.
- Ох, Елена, Елена, так ты никогда никем не станешь.
Он заказывает тарелку с сырами и два бокала вина. Красный мне, себе белый.
- Ты сегодня что-нибудь ел?
- Нет, я на диете, очень голодный.
- То есть сыр, когда на диете, можно?
- Ну это не еда.
- А зачем тебе диета? Ты и так тощий.
- Я хочу быть стройным.
- Стройным идиотом.
- Перестань дразнить меня.
Мы выходим из паба. Рядом какая-то охрененная пустота и темнота, сплошные перекрестки, машины и огромные заборы особняков.
- Отличные домишки, - говорит он, - ты только посмотри на это.
- Во-первых, холодно, во-вторых, мы сейчас себе в этой темноте ноги сломаем, на что тут смотреть? Поднимаемся вверх по улице, там уже какая-то жизнь.
- Пойдем пиццу съедим, - предлагает он, - вот что они все так на меня смотрят.
- Странно, да? Если бы они на тебя не смотрели, ты бы, наверняка, бы сильно расстроился. Представляешь тот день, когда на тебя перестанут смотреть? И странно, да, быть одетым в женские странные винтажные вещи, в этих белых сапогах, в этой шляпе, и чтобы никто на тебя не смотрел. Скажи спасибо, что пальцем не показывают.
В пиццерии нас долго рассматривает официантка. Сначала его, потом меня. "Странная парочка", - бубню я себе под нос. Он заказывает пиццу с кучей перца. и еще два бокала вина. Мне - красное, ему белое.
- В следующий раз пойдем обедать в Ритц.
- Как тебе вечеринки? - спрашиваю я, чисто для поддержания разговора.
- Понимаешь, после дня рождения у Марио Тестино все вечеринки нынче скучны.
- Даже вечеринка у Даниэла?
- Ужасная вечеринка была.
- А знаешь, что Даниэл ищет себе соседа в дом, если бы не Радек, я бы съехала к нему.
- Тебе нравится Даниэл?
- Очень, - говорю по-честному, - и это такие возможности. У него такая тусовка ярких малчиков и девочек.
- Ну не думаю, - он ревниво поджимает губы, - не думаю, что у Даниэла есть какое-нибудь будущее.
Даниэл - very very cool, думаю я про себя. Он здоровается с Радеком и даже замирает на пару секунд, когда я его снимаю. Даниэл дружит с Вивьен Вествуд. Радек говорил, что у него богатые родители и даже есть свой частный самолет, но он все время у себя на фейсбуке наивно пишет о том, что империи должны быть разрушены, и все вокруг должны быть братья и все-такое. А как он одевается. И еще Радек говорил, что каждый раз на него находит ступор, когда он вдруг думает, что надо бы поболтать с Даниэлом. Радек тоже считает, что Даниэл мега кул. Но я не могу променять Радека на Даниэла.
Чуть позже мы как всегда оказываемся в женском туалете. Куда еще идти мальчику в женском платье?
- Я выгляжу как женщина? - спрашивает он меня
- Честно?
- Да.
- Ты выглядишь как малчик, переодетый в женское платье.
- То есть я выгляжу отвратительно.
- Нет, ты выглядишь полным фриком, поэтому и нравишься мне. Когда ты шел впереди меня, ты выглядел как настоящая проститутка.
- Ну спасибо.
- Ну пожалуйста.
В туалете красиво. Я снимаю его в разные зеркала. Он вертится и так, и эдак.
- Жалко, что ты не пошла со мной на ту вечеринку.
- Ты меня не позвал.
- Я думал, что ты занята.
- Впрочем, это даже хорошо, не пришлось думать, где взять платье и туфли. И не ври. Просто ты хотел идти один.
Если ехать домой в такси, держась за ручки, какой-то небывалый шквал сюрреализма, и этот город за окном и этот малчик в винтажном платье начала прошлого века и сразу думается, что ты делаешь вот прямо здесь и прямо сейчас, и зачем же ты так бездарно убиваешь время, но тут же что-то там внутри как защемит, когда впереди замаячит Москва.
- Знаешь, с ним совсем не очень разговаривать, - жаловалась я Вариному папе, когда Варин папа был в Лондоне и мы ходили в клуб, где малчик должен был выступать. Видимо, скоро я не смогу с ним общаться.
- Нет, ты с такими, обычно, не прекращаешь общаться.
- Ты читаешь книжки? - он смешно морщит лоб, - давай ты будешь читать Гарри Поттера и мы будем его потом обсуждать.
- Хорошая идея, - говорит он мне неуверенно, - зайдешь ко мне, мне надо показать тебе, что я завтра буду танцевать. Ты же завтра заедешь в клуб на мое выступление. Это в Сохо будет.
- Нет, у меня послезавтра презентация, а потом мы в Рому уезжаем.
- Такая занятая особа, совсем нет времени на меня.
Дома у него лежат в углу штук пятьдесят разных шляп. Переплюнул Радека.
- Ну разве это много? - удивляется он.
- Ну да, сущая чепуха.
Дома тепло и уютно. Дома куча народу.
- Ну что, есть ли жизнь после Лондона? - спрашиваю я ее. Она приехала на неделю. Когда-то она тоже жила в нашем доме. Но после трех лет жизни в Лондоне, вернулась домой.
- Есть, конечно, есть, - говорит она. У нее похмелье. Это даже приятно смотреть на человека в таком состоянии и думать о себе - какая же я - молодец, давно уже не позволяю так напиваться, - я теперь живу спокойной размеренной жизнью у себя дома. Поэтому вчера и напилась здесь. Знала, что потом будет хреново. Но очень хотелось побыть плохой девчонкой. Дома есть работа. Дома я делаю кино. Я делаю то, что хотела делать. Здесь три года я работала официанткой. Дома я больше не чувствую этого ужасного прессинга, что ты - факинг эмигрант.
- У тебя были с этим проблемы?
- Знаешь, когда работаешь в пабе, люди вокруг напиваются и начинают выливать на тебя всякое дерьмо. Сначала все всегда начиналось с акцента.
- Ты думаешь, что англичане хуже относятся к полякам, чем к испанцам? - удивляется Марта, - я никогда с этим не сталкивалась. Муж моей тети, англичанин, говорил, что он охотнее берет на работу поляков, чем англичан
- Потому что полякам можно меньше платить, - говорю я
- Вот именно.
- Нет, - возражает мне Марта, - поляки работают тяжело и никогда не жалуются, в отличии от англичан.
- И платить им можно меньше, - настаиваю я.
- Ну и еще в Польше на меня мужчины не смотрят. Совсем. Тощая высокая блондинка с яркими губами никого не интересует. Поэтому и приходится приезжать раз в полгода в Лондон посмотреть на голых мужчин. Иначе, как выжить? Специально вчера так напилась, чтобы потом сидеть дома и думать, какая я - молодец и зайка, веду правильный образ жизни.
- Ага, а потом однажды крышу снесет, бросишь все и куда-нибудь поедешь надолго. Так всегда заканчивается период, когда кажется, что сейчас и навсегда время быть хорошей зайкой.
- Ой, Елена, зачем ты так говоришь, люди меняются, - говорит укоризненно Марта.
- Люди никогда не меняются, - возражаю я, - они просто думают, что они могут себя изменить, что они могут жить по правилам, которые кто-то установил, а потом однажды оказывается, что больше невозможно дышать.
- Вот да, - говорит она.
Завтра надо все-таки хостел в Риме забукировать. Кто-нибудь может посоветовать хороший хостел?
Марта уже сообщила нам, что мы собираемся навестить Папу Римского.