- И теперь у нас по всему дому валяется пенопласт, - рассказывала я Нине, чей клип мы снимали. Марта говорила, что было время, когда Нина была мега-популярна и ее песни входили в десятку крутых.
- То есть у вас уже наступило Рождество? - интересовалась Нина.
Было мега-холодно. Нина в тонком голубом комбинезоне, золотых туфлях и голова в этой самой клетке - бежала по улице. Прямо на камеру. Оператор сидел в инвалидном кресле, которое двигал режиссер. Я и звукооператор спинами, пятясь назад, раздвигали толпу. До этого обычно операторов, когда я пару раз работала на таких вот малобюджетных проектах, возили в тележке из супермаркета. Но в инвалидном кресле большой бородатый мужчина с огромной камерой, смотрелся внушительнее.
Вот прямо сейчас Радека все дружно поздравляют на фейсбуке с днем рождения. Если бы он понимал по-русски, я бы ему написала - и где ты шляешься, наглая морда? Каким образом ты собираешься завтра устраивать вечеринку, если ты даже не успел пригласить гостей? Впрочем, я ограничилась вежливым - счастлива знать тебя. Что вполне правда.
Марта хотела сгонять купить традиционный кекс в Кооперативе за пару фунтов. Свечи у нас с предыдущего дня рождения остались. Но мы ее отговорили. Если человек не спал ночью, а потом работал целый день и еще успел посниматься, а также поставить стиль, а потом еще в пабе официантом, какой такой тортик в два часа ночи?
Дома все постепенно приходит в норму. После наших странных странствий. Конрад много поет, мы все кривимся, конечно. Он в своих ушах-наушниках слушает, танцует и поет.
- Очень мило, - кривится Радек.
- Ты не понимаешь, это очень хорошо петь, - отвечает Конрад.
Потом еще Данни приходит. Данни не поет. Но тоже в ушах и тоже танцует. Они несколько не совпадают по ритмам, но это нормально, у каждого своя музыка. Мы с Радеком жуем и смотрим на них. Радек кривится. Все в черном. Я думаю, какая была бы картинка. Но стоит принести камеру и все исчезнет.
Кошка сидит на табуретке и таращит свои глазенки-блюдца.
Неожиданно приехала Катрин. Решила, что я завтра уезжаю. А я всего лишь написала ей, что завтра день рождения Радека. Я уже подумала, что я опять со своим английским налажала. Катрин меня утешила, что в этот раз она ошиблась.
Конрад наконец перестал выключать отопление. В доме тепло, на улице - дубак. И как в старые добрые времена мы лежим у Данни в постели под одеялкой, смотрим какие-то странные эротические испанские фильмы, которые надо, видимо, смотреть, когда тебе шестнадцать плюс и шедевры мирового кинематографа еще не успели наложить печать на твою неокрепшую душу.
Поэтому теперь уже кривлюсь я, возмущаюсь насчет света и недостаточной глубиной эротической сцены.
- Елена, а как в этом кадре? - спрашивает меня Марта участливо, - достаточно ли хорошо намекнули они, что у чувака большой пенис?
Сегодня с утра Радек ужасно передразнивал мой отличный русский акцент.
- Ужасно, просто игнорируй его, - в таких случаях говорит Данни.
Еще я заработала каких-то денег, пошла в магазин, купила себе каких-то прекрасных шмоток. На все заработанное. Ну не то, чтобы прямо прекрасных-прекрасных. Но дорогих и такой Шордич-стайл, как скажет Конрад. Но теперь есть пара новых блузок и одно платье, можно опять смело ходить с Джаем в разные места. На кассе тетенька, глядя на меня, я попросила упаковать ее все раздельно, сказала:
- Вы говорите по-русски? - я еще даже рот не успела открыть, три слова всего сказала.
- Ну вот, как раз с утра мои соседи обсуждали мой русский акцент.
- Ну что тут сделаешь, в нашем-то возрасте уже никак от него не избавиться. Это уж наши дети будут говорить чисто, - говорит она. И я тут же думаю, что по-крайней мере, она младше меня лет на десять, точно. А то еще и про возраст вздумала напомнить.
- Елена, что мы завтра наденем на вечеринку? - спрашивает Катрин
- Что-нибудь из Радековских вещей, - отвечает Марта, - он же хотел бы, чтобы его вечеринка выглядела мега круто, к тому же это его день рождения, а тут мы все такие в его вещах.
Я даже купила Радеку подарок. Дурацкий, конечно. Но полезный. Мы - русские, любим, чтобы подарки были полезными. Ну ладно, не знаю про всех русских, знаю про себя. Меня почему-то раздражает, что бедный зайка такой ленивый, что спит без постельного белья уже который месяц. Я купила ему прекрасный комплект, весь в оленях. У него рога по всей комнате. А тут еще такой прекрасный пошлый огромный олень на пододеяльнике. Марта, впрочем, уверяла, что надо было купить белье в маленьких желтых пенисах. Но это надо было думать заранее, заказывать через какой-нибудь ebay, слишком сложно для меня. Слишком сложно.
Занятно, что кошка игнорировала меня несколько дней. На что-то обиделась. При виде меня, быстро убегала. Сегодня кошка не отходила от меня ни на шаг. Ходила хвостом, лезла на руки. Даже Катрин игнорировала. Полюбил-разлюбил-опять-полюбил. Просто.
А еще бывает идешь по городу, заворачиваешь за угол, а там Люсьен за столиком сидит, доедает ланч. У него перерыв в пабе. И так сразу отпускает. Потому что в этом городе куча мест, где надо только завернуть за угол и сразу наткнешься на родную физиономию.
А еще бывает, идешь по городу. Холод собачий, везде Рождество мчится на всех парах, все вокруг сверкает и толпы людей - шоппинг, Рождество, Лондон, мыльные пузыри, счастье. В витрине стоят два манекена - малчик и девочка. И только я останавливаюсь завороженно. Они такие настоящие. И я еще думаю - ну надо же, до чего интересная внешность у этих манекенов.
И вдруг малчик мне улыбается. Хорошо так улыбается. И отпускает. Я роняю рюкзак на асфальт, вытаскиваю из него камеру. Он опять замирает. Показываю ему жестами, что он должен делать. Он послушно улыбается, машет мне рукой. Толпа на минуту останавливается, показывает пальцами - смотри, смотри, они живые. Рождество полным ходом, чудеса вокруг, стоит только на секунду остановиться и осмотреться