В семь вечера звонила Варвара, рассказать про трудный и тяжелый день. На вопрос, не надо ли ее забрать, Варвара отвечала отрицательно. Также Варвара рассказала,что в пять утра, она никак не могла заснуть. Тогда она позвонила Пончику, который пробирался через спящих товарищей, чтобы прийти к Варваре с телефоном. И они еще немножко поболтали.
Когда мы сегодня стояли в очереди в Пушкинский музей, за нами парочка девочек тинейджеров весь этот час обсуждала предстоящую вечеринку, малчиков, а также как папа отреагирует, когда узнает, что они идут на эту вечеринку. Это было весьма раздражающе, они заглушали всех вокруг, а также парочку англичан на заднем плане, тихо беседующих о чем-то там. Что примеряло с ними, собственный тинейдежер, регулярно рассказывающий - и они на нас так посмотрели, а потом они нам сказали: "вы, правда, думаете, что нам интересна ваша жизнь?".
Намедни ехали мы с Варварой куда-то там в центр. Варвара усиленно жевала эту самую жвачку. Меня это как-то ужасно раздражало.
- Слушай, выглядит не очень, - сказала я ей.
- А я себя такой крутой чувствую, столько уверенности, - ответила деточка.
И тут я вдруг вспомнила, как мне, извините, лет этак двадцать два, я жую эту самую жвачку, и бабЖеня ужасно раздражается по этому поводу. А потом я еще вспомнила, как мне шестнадцать, я в крошечном городке на Украине. На мне малиновые штаны-бананы, белая блуза, огромная шляпа и синие лодочки с огромными пуговицами на носу. Я иду на выпускной к своей подруге.
- Все дети, как дети, - говорит мне бабЖеня, - ну что это такое?
Я ее игнорирую. И да, они странно на меня реагируют в этом городке.
Как хорошо, что иногда вспоминается что-то такое. И это еще при том, что я отнюдь не мамашка-ужас.
