заполненные людьми в традиционных мусульманских одеяниях, графитти, только что красок, даже в ночи, побольше, снега нет, грязи нет, сапоги уже месяц как нечищенные, сверкают и блестят, ни пылинки на них, и, видимо, это такая особенность, когда ты уже свой здесь, в ночи нестрашно возвращаться по пустынным улицам. совсем не страшно. За спиной парочка испанцев что-то поет. Хорошо поют, на английском, почти без акцента. Убаюкивающе, успокаивающе. Я пишу смску Данни:
- Как ты там, любовь моя? - в ночи хорошо писать кому-то. Если есть кому.
- Нормально, - отвечает он, - ходил в бассейн, успел на последний сеанс.
- В следующий раз пойду с тобой. Я - пьяна, а до этого успела поругаться с Радеком и Д.
- На какую тему?
- Догадайся
- Музыка?
- Бинго!
Д проснулся сегодня неожиданно рано. Часов в десять. Сначала у него традиционно звонил будильник, на третьем раунде я почти проснулась и возмущенно что-то ему кричала. Потом еще еще кто-то ему звонил. Чуть позже он включил какую-то музыку.
- Я между прочим, еще сплю, - сообщила я ему. И было тихо. До тех пор, пока мой телефон не звякнув, поведав, что кто-то мной интересуется. Что весьма странно. В последние года мне редко кто звонит по телефону, и никто почти не пишет. Такая странная изоляция от всего мира.
От неожиданности я даже проснулась и проверила.
Без пятнадцати двенадцать. В двенадцать мы договорились встретиться у Сомерсет Хауза с Алишкой.
- Я опаздываю, буду на десять минут позже, - писала мне Алишка.
- Ужас, - ответила я ей, - буду на тридцать минут позже, я только что проснулась.
Самое занятное, что это была я, кто написал Алишке - ну что, встречаемся? -за два дня этого. И тут же забыла. За пять минут мне удалось окончательно проснуться, одеться и выскочить из дома.
- Хочешь мой кофе? - прокричал мне вслед заботливый Д.
В итоге спросонья я села не на тот поезд, уехала в другую сторону и потеряла минут двадцать.
То есть опоздала минут на сорок.
Алишка, впрочем, особо не расстроилась. На мои сбивчивые объяснения не о том поезде и проспала, махнула рукой.
- Давай селфи сделаем? - сказала Алишка, - на твой телефон, мой плохо работает.
- Ну на фиг, не люблю я это, - ответила я.
- Ну и что, я тоже не люблю, но просто так, это же прикольно. Здесь был Вася.
Пришлось сделать селфи. Я держала телефон здоровой рукой, пытаясь скадрировать так, чтобы наши вытянутые лица, обрезанные по самые глаза, а на заднем плане фотография Bourdin, где девушка что-то там ищет, так что видны только ноги в черных чулках и изящный зад в короткой юбке.
Выставка была вполне себе. Почти все знакомо. Я как-то быстро обошла и уселась на лавочку. Все-таки раннее пробуждение и никакого завтрака не способствуют усвоению культуры.
- Ты что, уже все посмотрела? - удивилась Алишка, проходя мимо.
- Ага, я, практически, все видела, - сказала я ей.
- Нет, это понятно, но все-таки это совсем другое - реальные фотографии.
Потом мы еще немножко походили вместе. Я слегка умничала. То есть сначала она сказала мне, как прекрасен Bourdin, как сильно отличается он от того засилия гламура, что нынче в журналах, что сейчас такое бы в Воге не печатали бы.
- Нет, почему же, - возмутилась я, - если бы он был прекрасным юношей с бездомными глазами, отличной душой и раскрученным именем, очередь бы выстроилась. Мне нравится, как он кадрирует. Та самая штука, когда абсолютно понятно, что так нельзя кадрировать, нельзя человеку так отрезать руки и ноги, нельзя так ставить свет и уродовать лицо, но ровно также абсолютно понятно, что в данном случае, все это настолько оправданно, человек настолько хорошо знает правила, что может себе позволить играть без них.
Алишка рассказывала, как часть нашей группы, у кого были деньги, съездила в Нью Йорк. Я даже сразу поняла, что хорошо, что я с ними не поехала, в этот самый универ по обмену, где каждый должен был за себя платить. И как-то это не бюджетно получилось. Еще Алишка хвалила наш универ, рассказывала, как много он ей дал. Я, конечно же, тут же объясняла ей, что все это - чистая профанация, и кроме знакомств с разными прекрасными людьми - этот универ ничего дать больше не мог, потому что не хотел или не умел. И что, по большому счету, это сплошное надувательство и обман. И хорошо, что такие как я, заранее все знали и ни на что особое не рассчитывали.
Еще Алишка рассказала, что у них в общаге сегодня вечеринка. Алишке как-то так ни разу и не повезло с жильем в этом Лондоне. Сначала она жила в какой-то дыре и делила комнату с какой-то странной испанкой, потом сняла комнату у вьетнамских супругов с двумя маленькими детьми, тоже в какой-то дыре. Дети рыдали, супруги непрерывно ругались и занимались мордобоем. Нынче наконец-то Алишка съехала в какую-то христианскую общагу. Все бы ничего, у них даже завтраки дают, которые она часто просыпает, но домой надо возвращаться до девяти часов вечера, иначе ночевать будешь на улице. Общага закрывается.
- На прошлой вечеринке было достаточно весело, - рассказывает мне Алишка, - монахини наши пригласили диджея, такого знаешь, вот настоящего. Была дискотека. И монахини отплясывали. Они еще по-английски толком не говорят, большинство испано-язычных, а там почти все песни о сексе были. Но они все равно не понимали.
Голова разболелась как раз к тому моменту, когда я вернулась домой. Радек с Д тусили на кухне. Один курил, второй втыкал в комп. Я поставила вариться макароны. Пришел Конрад с кучей овощей.
- Странно, - сказал Конрад, - у нас такая крохотная кухня, как мы тут все помещаемся?
Собственно, в нашей комнате комп изрыгал музыку. Дом содрогался. Собственно, судя по всему, мой зайка Радек, известный провокатор, объяснил Д, что - просто игнорируй ее, если тебе нравится слушать музыку, слушай музыку.
Я, на самом деле, мега терпеливая до определенного предела. Но потом обычно всем мало не покажется. Внезапный взрыв и сплошные разрушения вокруг.
И пока Д объяснял мне, что он не понимает, как можно не любить музыку. И что в наушниках музыку он слушать не может, потому что это вредно. И что слушать музыку можно только через колонки и громко, иначе не кошерно. Я еще как-то терпела. Но потом еще Радек на втором этаже врубил на всю громкость свою бум-цацу. Ему не повезло. Наверное, это не самое приятное, когда кто-то, горя желанием убить, объясняет, что если это безобразие не прекратится, в конце февраля я покину Лондон и пусть они как-нибудь без меня.
- А я тут причем? - спросил Радек и на всякий случай тут же сделал музыку в разы тише.
- Дорогой, если ты будешь объяснять подобное Д, мне кажется, что все опять пойдет совсем не так, как нам всем бы хотелось.
Потом я еще наехала на Д. На тему уважения друг друга, и надоело это вот - как чувак, который заходит в толпу граждан, ожидающих автобус, закуривает, смотрит на всех и сообщает, что если кому-то что-то не нравится, они могут перестать ущемлять его права курильщика, а просто отойти и не дышать этим. Д надулся. И тут как раз очень кстати прискакал Радек.
- Не плачь, детка, - сказал мне Радек, обнимая, - я сейчас еду суши добывать, я тебе привезу самые вкусные суши, а Д ничего не привезу. Совсем ничего не привезу. Ты слышал, Д?
За час до этого мы с Д отвечали на письма из пары медицинских клиник и читали их ответы. Надежда заработать на халяву денег, растаяла мгновенно.
Было два варианта - просканировать сердце и сдать анализ крови - в целом надо было потратить на это минут тридцать и получить за это двадцать пять фунтов. А также сделать МРТ головного мозга и потратить на это в целом шесть часов за пятьдесят фунтов. Там, где с сердцем, они в итоге прислали анкету на десяти страницах, которую надо было заполнить, отсканировать и отправить им. Десять страниц, а потом еще тащиться в Хамерсмит, а деньги только через пару месяцев, как-то сразу оттолкнули нас. И мы отвергли этот вариант. Хотя, я, конечно, думала, что просканировать сердце - может быть и было бы полезно, вдруг там какие-нибудь отклонения. Но десять страниц и деньги не сразу, и всего-то каких-то двадцать пять фунтов.
Вариант с головным мозгом при ближайшем рассмотрении тоже оказался не очень. В письме из клиники сообщали, что исследования проводится на людях, склонных к алкоголизму и азартным играм.
- О, алкоголики - это тема должна быть близка тебе, - хихикнул Варин папа по скайпу.
- Ну да, наверное, можно сойти за алкоголика, если три раза в неделю пару бокалов красного выпиваешь.
Надо было лежать в трубе девяносто минут в течении одной сессии. Сессий всего было две. В течении этой сессии тебе делали это самое МРТ, не все девяносто минут, но какое-то там время. Также тебе давали планшет и в течении этих девяносто минут ты должен был играть в азартные игры. В случае, если тебе удастся что-то выиграть, они обещали дополнительные двадцать пять фунтов выдать. В принципе, наверное, это могло бы оказаться забавным, было бы что написать в жж - девяносто минут в трубе, из которой не выйти, играя в азартные игры, в которые в реальной жизни никогда не играл, страдая приступами клаустрофобии. А потом еще рассказать ученым, что ты чувствовал в это время. Но девяносто минут в трубе, два раза, за пятьдесят фунтов. Ну на фиг.
Варвара сообщила мне по скайпу, что она меня любит, что она читает физику, и уже идет спать. Хочет ехать в Крым со школой, опрашивать население, как они смотрят на то, что их присоединили. Ехать в Крым они собирались в поход, а опрашивать население - это какая-то там школьная практика.
- Может не надо спрашивать? - говорю я ей, - вдруг побьют.
- Да ладно, мы как раз это собираемся обсуждать, никто нас не побьет - говорит она мне.
И где-то тут мне пишет Джай, что надо срочно встречаться. Не то, чтобы очень хотелось в такой холодный вечер выползать из дома. Но глядя на абсолютно обиженного Д, я собираюсь и еду встречаться с Джаем. На этот самом автобусе номер восемь. У Джая очередное платье. Черное, с длинным шлейфом. Таким длинным, что я, следующая на почтительном расстоянии, регулярно наступаю на этот шлейф, чувствуя себя слоном.
- Елена, - каждый раз вскрикивает Джай.
Джай садится так, чтобы видеть в большое зеркало всех вокруг. Заказывает бутылку красного и кучу какой-то снеди.
- Я плачу, - говорит он.
- Я знаю. Ой, смотри, какая дамочка зашла, какие тонкие у нее ноги. Ой, а за ней следом, смотри какой красивый, в красной шубе. Джай, я хочу, чтобы у тебя такая была. Такие девяностые. Я знаю, что это не твой стиль, но было бы круто.
Джай презрительно морщит губы. Это понятно конечно, как я могла о нем, таком элегантном, такое подумать, что он когда-нибудь может засунуть свое тело в это вот что-то красное. Мы рассматриваем всех вокруг, все вокруг рассматривают нас.
- Как тебе в голову пришла идея идти в такое место? - удивляюсь я, - это, конечно, очень Шордич, но какой-то унылый и скучный. Лишенный индивидуальности. Тебе уже давно пора выбираться в Майфере.
- Я работаю над этим, - говорит он, - ну что, еще по коктейлю?
- Нет, дорогой, нормальные люди никогда не мешают напитки.
Он берет один коктейль. Потом еще просеко. Почему-то требует, чтобы это был мой просеко.
- Поехали ко мне, - говорит мне Джай, - будешь спать со мной.
- Спасибо, меня своя кровать устраивает, - говорю я.
Он еще зачем-то рассказывает мне про Полину, которая страшно меня к нему ревнует. Радек замучил уже меня этой Полиной, рассказывая, какая она креативная, не то что я. И теперь Джай туда же.
- Представляешь, ей не понравилось, что я отмечал день рождения с тобой, а не с ней, - говорит он мне. Я тут же вспоминаю, что не пригласила его на выставку. Просто потому что, ему там точно будет не интересно. Но ведь, наверняка, обидится. А я всего то и могу двух человек взять. А их и так человек шесть.
Дома суши, Радек и Д на кухне.
- Ненавижу ссориться, - говорю я Д.
- Елена, ты вела себя так по-детски, и еще повышала голос.
- Просто понимаешь, все-таки придется как-то к друг другу притираться, - говорю я ему, - если мне невозможно существовать в комнате с громкой музыкой, видимо, тебе придется это принять.
Д не очень-то со мной согласен.
Радек лезет обниматься.
- Дорогая, вот скажи, почему ты в последние пару месяцев так хреново себя ведешь. И эти перепады настроения.
- Ты не лучше.
- Но тем не менее.
- Я тебя ненавижу.
- Я тебя тоже, - говорит он, нежно обнимая.
- Просто мы стали так близки, что нечего больше скрывать, можно позволить быть самим собой.
- Ты никогда не бываешь самой собой.
- Отличный самоконтроль, да? Джай сегодня говорил, что я удивительный образчик того, как мужское и женское соединяется воедино, сила и нежность, и что в этом есть что-то ужасно притягательное. Впрочем, он, как всегда, врал. Также как и ты все время придумываешь все.
Мальчик мой Д наливает себе в кружку теплое молоко, добавляет меда.
- Отличное средство для засыпания. Ты, кстати, вчера храпел.
- Молоко с медом напоминают мне о моем беззаботном детстве, - говорит он мне с некоторой укоризной. Я даже чувствую себя такой стервой сразу, портящей бедному зайке детство, мешаю слушать громкую музыку, заставляю вспоминать о безмятежном детстве