Хорошая штука - социальные сети. Не надо идти на второй этаж, можно написать что-нибудь, послушать, как ворочается Радек в своей постели, его постель нынче ровно над моей, только на втором этаже и тут же получить ответ:
- Я устал от твоих наездов.
- А я от твоих, - быстро написать ему. И еще тут же Домантосу, который в той же самой комнате:
- Ты уже спишь?
По плану у нас сегодня была съемка. То есть мы должны были снять много-много всего, начать снимать еще месяц назад, когда я вернулась из Москвы. Но наша Дива была в таком странном настроении, что я просто забила.
А он иногда, проходя мимо, морщил лоб, сообщая, что так надоело это все - всех подталкивать и подпихивать.
- И не говори, - отвечала я ему.
Он вернулся из Польши в пока еще нормальном настроении. И еще в пятницу мы договорились, что вот прямо вот в понедельник быстро снимем первую часть нашего проекта.
В двенадцать, столкнувшись на кухне, посмотрев друг на друга, каждый вернулся к своим сковородкам.
- И что, вот эту яичницу ты ешь каждый день? - спросил он, сделав такое ужасное лицо.
- Постоянство - мой конек, - а у тебя гречка на завтрак, с авакадо, фу.
Потом я все-таки не выдержала и ближе к часу спросила, будем ли мы сегодня сниматься.
- У тебя что, есть какая-то идея? Ты за все это время так и не нашла время, рассказать мне, что мы будем снимать. Нет, дорогая, я пойду смотреть свой сериал.
Д. собирался в центр по поиску работы, пытаясь одеться как-нибудь помбжеватее, что ему не очень хорошо удалось. Я давала полезные советы:
- Эти узкие джинсы не выглядят очень плохо, одень треники. Лучше эти грязные белые кеды. Шапку натяни, чтобы волос не было видно, и никакого парфюма.
- Зубы чистить?
- Если тебе комфортно с нечищенными, иди так.
Д ушел, пришел Радек. И почему-то вдруг мы не перебрасывались колкими фразами, а все обсудили, интересно, надолго ли нас хватит. Я даже записала на листочке, потому что он просил, чтобы я не забыла и он не забыл. Я бы и не записывала, но не хотелось спугнуть тот самый момент, когда все-таки мирно. Я отправилась в магазин за один фунт, покупать помаду, подводку для глаз и еще кучу всякой мелочевки. А он вертелся в комнате, меряя очередной корсет. Я, конечно, слегка поскрежетала зубами. У нас как-то слишком разный подход нынче к жизни. Ему хочется чистого гламура и креатива, а мне - реальной жизни. Он так смешно отражался в двух зеркалах. Высоченные каблуки, волосатые ноги, кожаный корсет, прикрытое ладонями - интимное место, всклокоченные волосы. Два зеркала выдавали огромного гиганта с непропорционально маленькой головой. И это было невообразимо прекрасно.
- Если с картинками все получится, я тебе разрешу снять себя в таком виде, - соблаговолил он.
Потом я еще ходила за молоком - четыре литра молока в магазине за один фунт.
Мы набирали ванну. На самом деле, намедни ему понравилась одна картинка. Милая печальная барышня по лицу которой стекали белые потоки - одна большая длинная слеза.
- Слушай, давай сделаем ровно тоже.
- Это будет плагиат, - сказал он, - и номер только что вышел.
- Подумаешь плагиат. Ничего нового на земле. И это я уже тоже видела. Такого в разных вариантах было миллион раз.
Он залез в ванну, пришлось звать Д. сначала делать волосы, потом вытирать пол. В ванну пришлось налить воды по самый край и каждое неосторожное движение вызывало водопад.
- Главное, чтобы не пришла Марта, - говорили мы с Д по очереди.
Мы немножко поснимали так как он хотел. Мы всегда сначала снимаем, как он хочет. Хотя, надо отдать ему должное, в нашем тандеме это только так и работает. Он креативит что-то эдакое, я соглашаюсь, а потом иду дальше, снимая то, что уже мне хочется. Он страшно возмущается. Он объясняет мне, и он прав в этом, что настоящие художники все продумывают, готовятся, это занимает уйму времени, собирают команду, делают наброски и только тогда, только тогда, каждый захочет в этом участвовать и только тогда можно получить что-то стоящее. Собственно, ровно по этому принципу и работают настоящие fashion фотографы. Но я не настоящий, и ни разу ни про fashion, хотя fashion я очень даже люблю - наблюдать. Я вот как раз самый настоящий наблюдатель. Постоять, посмотреть и сложить для себя картинку. Впрочем, если бы сами по себе нашлись люди, которые хотели бы что-то делать вместе со мной, я бы тут же включилась. Но они не находятся.
И вот когда, минут через пять он завопил про все как всегда, никакого креатива, впустую потраченное время, я сказала ему:
- Сделай печальное лицо, давай, плачь, детка. Я хочу увидеть, как ты плачешь. Давай, пусти гримасу на лицо, гримасу отвращения.
Д махал шваброй, убирая потоки воды с полы.
- А сейчас мы к тебе Д засунем в ванну, - сказала я Радеку.
- Давай, снимай штаны и залезай ко мне в ванну, - скомандовал Радек.
В нашем доме только Данни соглашается сниматься всегда. Все остальные сопротивляются. И тут к моему удивлению, Д послушно разделся и залез в ванну.
- Ну вот, а теперь вместо креатива я буду снимать гей-порно, - сказала я сама себе.
- Ты только и делаешь, что снимаешь гейские картинки, - сказал мне Радек, - нечего стонать.
- Это не правда.
- Ага, и никакого креатива.
- Подумаешь, Д ты делаешь печальное лицо, расслабь губы, еще более печальное, чтобы нижняя губа дрожала. А ты, - в сторону Радека, - изображаешь мерзавца, это у тебя неплохо получается.
- Можно мне сигарету? - спросил Радек.
- Ты же не куришь, - удивился Д.
- Сигарету!
- Марта убьет нас, - сообщила я в пространство и пошла за сигаретой.
Я принесла сигарету и мы сняли картинки как у Бертоллучио, где два малчика и одна девочка. Только без девочки. Можно было бы попытаться загнать в ванну Конрада, но во-первых, они бы втроем не поместились бы, во-вторых, Конрад уже год как отказывается принимать участие в наших фотографических оргиях. Только делая каждый раз такое лицо, на котором явственно читается: ну как дети, как же так можно, такие дети!
Два блондина в ванне с молоком, один юный, второй стареющий. Одна сигарета на двоих. Почему-то получились какие-то удивительно невинные картинки.
Как раз, когда сигарета была докурена, Радек получив свое полотенце, удалился к себе в комнату, а я вытирала пол, чтобы Д мог стать на сухое, пришла Марта и судя по ее радостным крикам - привет, секси, Радек все еще стоял, прикрыв полотенцем своего вилли, я утроила усилия по вытиранию пола.
- Смотри, какие мы - молодцы, - сказала я Д, сидящему в ванне с молоком, - устроили cleaning party. Два чистых малчика, чистый пол и чистый манекен - мы его тоже искупали в ванне. Марта должна гордиться нами, - Выдала Д полотенце и вышла в коридор.
Потом еще был вечер скандала. Марта возмущалась, что мусор опять не вынесен. Почему-то пыталась наезжать на меня. В итоге, Данни вынес мусор. Мы с ним на двоих съели пасту, которую он принес. Радек быстро ускакал за суши, игнорирую грустную сварливую Марту, которая пыталась объяснять нам с Д, что мы должны мыть посуду.
- Меньше съемок, больше уборок, - скандировала Марта.
Мне так лениво было ей объяснять, что я - единственный человек в этом доме, который всегда моет за собой посуду. И даже выносил на прошлой неделе мусор ИЗ ДВУХ КОРЗИН, не смотря на то, что рука отваливается.
Но это же обычная тема, легче докапываться к тому, кто не так сильно может щелкнуть по носу.
Мы потом еще с Д друг другу на нее пожаловались.
Пришел Данни и позвал с собой в бассейн.
- Дождь, холодно и у меня рука отваливается, - сказала я ему.
- Ничего, я буду всю дорогу болтать, тебе будет весело.
Дорога в бассейн под дождем. Огоньки на асфальте. Ужасная скульптура около олимпийского бассейна сияет в ночи адски-красным. По окрестным домам картинно сползает свет, отражения в каналах.
- Я вот смотрю на эту скульптуру, - говорит мне Данни, - и каждый раз спрашиваю - почему? Почему выбрали это? Из множества прекрасного?
- Ты просто не понимаешь, это - современное искусство, - говорю я, - я тоже ничего не понимаю в современном искусстве.
В бассейне тишина и почти никого. Четыре смотрителя по бокам, сидящие на высоких стульчиках.
Через боль проплыла четыре дорожки. Только брассом, никакого кроля. Потом боль почти утихла и даже удалось поплавать. Занятно, я думала, будет хуже. Рука почти не выпрямляется. Трудно одеть куртку. А тут вдруг взяла и почти выпрямилась. Теперь придется опять ходить в бассейн.
Дома нынче суши. Довольный Радек с бешенной энергией через край.
Варин папа пишет в скайпе:
- классная руководительница прислала письмо, что завтра у группы, у которой АА - учительница по географии, урока не будет, учительница заболела, нужно приходить ко второй паре. Варвара не знает, как зовут у нее учительницу. А также она не в курсе, Миша в ее классе или в другом.
В Вариной школе система такая - есть поток в семьдесят человек и по каждому предмету все разделены по группам, сильным и менее сильным. То есть по математике ты можешь быть в классе с одними гражданами, а по-русскими с совершенно другими.
- Можешь спросить у мишиной мамы, кто у него - преподаватель, а также Варя в его группе или нет.
То есть я сижу в Лондоне, и занимаюсь тем, что пытаюсь выяснить, кто учитель географии у моего ребенка.
Мне любезно пишут в ответ, хорошо, что есть у кого спросить: "Миша у АА и у него занятия отменили. Но он не знает, варя в его группе или нет. Как выглядит учительница - молодая или старушка? Миша у той, что помладше.
Но наша девочка, когда я спрашиваю Вариного папу, совсем не в курсе, как выглядит ее учительница.
- Это какой-то анекдот, - пишу я.
- Ага, - отвечает мне Мишина мама, - впрочем, Миша не знает, как зовут его учительницу, знает только инициалы.
Варин папа на все это отвечает мне:
- Ну, Миша, конечно, победил, он хотя бы знает, кто его учитель...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →