Звонила Варвара. За три минуты изложила все новости.
Во-первых, да-да, конечно же, она занимается биологией. Можно сказать непрерывно. Также они с Яной познакомились с восьмиклассниками и десятиклассниками. И теперь у них с Яной - отличная лицейская жизнь.
По ночам они играют в карты. Вчера ужасно повезло, им удалось отыграться. И теперь не надо будет на камеру пятьдесят раз кукарекать.
А еще, эти странные учителя, ужас просто, разрешают купаться всего пять минут. Можете представить? Всего пять минут. Делят по пять человек и пока остальные сидят на берегу, эти пять купаются целых пять минут. И в следующий раз можно зайти в воду только через тридцать минут. Это при том, что вода такая теплая - целых восемнадцать градусов!!! Странные учителя, в Крыму в мае они купались при десяти градусах. И ничего. Подумаешь, у кого-то потом отит случился. Живем же один раз!!!
А еще, эти странные учителя не разрешают нырять. Потому что какое-то время назад, какой-то малчик чуть не утонул, нырнув и ударившись о какую-то корягу. Еле откачали.
А еще, еще, теперь у этих восьмиклассников и десятиклассников есть куча фотографий Яны и Вари, как они играют в карты. И о ужас, как они в купальниках купаются. И теперь это может быть выложено в вконтактике и одноклассники увидят, как они весело провели время в биологическом лагере.
Терпения учителям, конечно, которые героически возятся с нашими шустрыми детьми.
Еще я с утра дозвонилась до онкодиспансера. Надо было встать на учет и получить направление на химиотерапию.
Выяснив, по какому адресу мы прописаны, бойкий старушичий голос велел приходить, не забыв взять разные документы.
Мы, конечно же, приехали. И тут же в регистратуре нам сказали:
- А врача сегодня нет, что приехали то?
- Постойте, - говорю, - но я ведь звонила с утра и уточняла. Сказала, приезжать.
- Никто вам не мог такого сказать, - говорит мне другая старушка, - я тут одна на телефоне. Не могла такого сказать.
И тут как раз звонит телефон и вторая старушка берет трубку.
- Слушай, это говорила им приезжать? - спрашивает первая вторую, - у меня уже вторые за сегодня.
- Ничего я такого не говорила, я просто сказала, что им надо приехать и закрепиться.
А у них по всем стенам большие плакаты развешаны: "Телефоны горячей линии!" "Сообщите нам о ваших проблемах!". И видно, как старушки сдерживаются, разговаривая с нами, все время срываясь на грубый тон и тут же одергивая себя.
- И что же теперь делать? - спрашиваю.
- Ладно, - говорит одна из них нехотя, - давайте ваш полис. Я попробую вас закрепить. И вот вам телефон, когда приедете домой, звоните, записывайтесь на завтра. Онколог будет только завтра с утра. Потом он увольняется. Если не удастся дозвониться, приезжайте завтра с утра.
- А записаться нельзя здесь? - спрашиваю.
- Нет, нельзя, - отвечает. И у них, конечно же, терминал сломался, через который можно было бы записаться. Но мне повезло, я почти сразу дозвонилась, не дожидаясь, пока мы вернемся домой. И записалась на завтра.
Только сильно меня расстроило известие о том, что онколог завтра последний день, а кто будет и будет ли потом, непонятно. А также то, что мы, как жители Центрального округа, все равно должны обслуживаться у них.
Я, конечно же, позже позвонила и нажаловалась Леве. Который собирался на костылях доскакать до ближайшей скамейки и подышать свежим воздухом. От моей помощи Лева отказался. Но вдруг неожиданно вспомнил, что у его одноклассника-врача был сокурсник врач-онколог. Очень толковый, умный, адекватный молодой человек.
Через какое-то время Лева выслал мне его телефон со словами - позвони ему, он обещал тебя проконсультировать.
Молодой человек разговаривал очень приятно. Выслушал диагноз, назначения. Все одобрил. Но на мое:
- А нельзя ли нам у вас наблюдаться, не бесплатно, конечно. Хорошо ведь, когда кто-то тебя ведет.
Сказал:
- А я в Москве больше не работаю. Я теперь в Швеции работаю. Так что это уже если только в Швеции.
И мне от этого почему-то так сразу стало грустно. В смысле за молодого человека, конечно, радостно. Что у него все хорошо и работает он где-то там в Швеции в хорошей клинике. Но за нас с мамой стало грустно как-то. А кто же нас всех, тех, кто не смог уехать, лечить-то будет.
Но думаю, что это ничего. Как-нибудь разберемся, на самом деле.
А потом я пошла и постриглась. Потому что у метро в салоне была скидочная акция и меня подстригли всего за шестьсот рублей.
- Ваша прическа обошлась бы вам в целых тысяча семьсот, - сказала мне парикмахер, - но у нас скидки. Кстати, вы когда последний раз стриглись?
Я так сразу задумалась. Видимо, это было где-нибудь в январе. Когда однажды утром мы с Домасом с утра решили подстричься. Долго брели до парикмахерской. Домас даже ругался, что я торможу у каждого дома, пытаясь что-то сфотографировать. В парикмахерской было штук двадцать мастеров. На доске надо было написать свою фамилию. И всех стригли восемнадцать минут за пятнадцать фунтов. Мне как раз по скайпу писала Ира и спрашивала, как какое-то там слово в предложении пишется с артиклем или без. Я в английской грамматике до сих пор путаюсь. И это было смешно, сидя где-то там в Лондоне в окружении англичан, думать, что ответить. Я даже было хотела спросить у соседа, как это пишется. Но потом засмущалась.