- Окей, deal, - сказал Радек, - если я буду богат, а ты одинока, you are welcome жить со мной.
- И наоборот, - сказала я.
- Отлично, договорились, - мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим этажам.
Марта уехала в ночь на выставку Маквина, последняя ночь выставки. Я выдала ей свой проездной.
Поэтому можно лежать на кровати и писать очередной бессмертный пост в одиночку. С тех пор, как Мартин экс-босс отвалил в Нью-йорк и отдал ей свой матрас, мы помещаемся вдвоем на этом double-size матрасе куда как лучше. Богатые чуваки всегда покупают отличные матрасы.
Мы были приглашены на шоу Брета.
- Простите меня, - говорил нам Люсьен позже, - я не знал, что это будет так скучно.
- Ну что ты, - утешали мы его, - это было отлично.
Я даже добавила, что это очень напомнило мне мой период жизни, когда я работала в борделе.
Сначала они все долго собирались. Одевались.
Матеуш сделал всем джин с тоником. В клубешниках дорого покупать, если ты всего лишь непонятно кто и живешь в Боу.
- У нас куча времени, - говорил нам Люсьен.
- Люсьен, с вами я ни разу еще никуда не пришла вовремя, - отвечала я ему, - и поверь мне, в этот раз я не собираюсь за вами бежать.
Мы даже не бежали. Мы даже фотографировались по дороге. И в метро. И потом в Сити. Но мы заблудились все равно. Радек все время отвлекался.
- Люсьен, - кричал он, - смотри какая отличная стена из дикого винограда, мы должны на ней запечатлеть себя.
Люсьен одел Радековскую чалму и таки-да сапоги на высокой платформе. Он выглядел как обычный такой индусский мужчина, сикх, если честно.
- Что за пятно на твоем пиджаке? - возмущалась я.
- Это пиджак мамы Сэма, - отвечал он, - я тут не при чем.
На него смотрели все индусские мужчины. Видимо, подозревали в нашем французе некий фейк. На Радека смотрели все остальные. Все остальные туристы, которые попадались нам по пути. Они еще не освоились в Лондоне. Или никогда не были в нашем East London.
Мы, конечно, сэкономили, пятнадцать фунтов на троих. Но какое скучное это было шоу. Кабаре. Их всех надо отправить в гей-клубы учиться делать настоящее кабаре. Правда.
По пути Радек увидел прекрасную чернокожую барышню, которая стояла босиком, рядом валялись ее туфли.
- Сфотографируй ее, быстро.
Я, конечно, сделала это. Хотя сумерки и свет не очень.
- Эй, дарлинг, мы можем сделать картинку с тобой, - кричал ей Радек. Он уже стоял рядом, и они оба втыкали в свои мобилы. На ней было золотое короткое платье.
- Ну почему, почему, ты не обратила внимание, что она загородила свои прекрасные ноги сумкой? - возмущался он позже, - ты можешь в фотошопе это как-то изменить?
В клубе, я забыла уже что это такое, было много-много, в основном, белых женщин в возрасте в коротких платьях. На сцене показывали стриптиз. Женщины много ели и много шумели. Особенно, когда вышел наш Брет. В конце, почти разделся. Вот так вот. Однажды ты отдаешь своего ребенка в балет. Где-нибудь в Австралии. Чтобы в конце-концов он на сцене показывал стриптиз. И это будет выглядеть круто. И все женщины будут визжать и закидывать тебя лифчиками. И некоторые даже будут кричать:
- Я хочу зажарить и съесть его.
Мы потом еще сидели на бордюрчике, я, Радек и Люсьен. Рассматривали эту толпу. Офисные клерки, которые в субботу вечером пришли поразвлечься.
- Мы какие-то абсолютные аутсайдеры здесь, - сказала я своим малчикам. Радек был в шелковом костюме с огромными розовыми цветами и голубой с мелкими цветами рубашкой снизу. И сапоги на платформе. И голубые волосы. И очки. И Люсьен в чалме и что-то винтажное. Но так круто.
- Они думают, что мы - часть шоу, - сказал Радек.
Мы даже немножко обсудили, что больше никогда в straight клубы не пойдем. Как-то в них совсем скучно.
- Впрочем, если бы мы столько выпили, - сказал Люсьен, - возможно нам тоже было весело.
- Это вряд ли, - мрачно заметила я.
Стриптиз был так себе, впрочем. Только наш Брет был очень даже. Я вдруг вспомнила начало своей карьеры, когда я снимала портфолио проституткам, а также стриптиз. И могу сказать, когда очень, а когда так себе. И это знание ничего такого не несет. Было и было. Теперь я еще и в этом разбираюсь. Не знаю зачем.
На обратном пути мы тоже немножко снимались. И Радек разговаривал со всеми вокруг. Люсьен обижался, что все только Радеку и говорят комплименты.
- Люсьен, посмотри на свою французскую физиономию, мрачную слегка, и на улыбающегося всем Радека. Очень просто.
Потом залезли в наш автобус номер восемь. В восьмой нынче можно залезать сразу в три двери. У меня проездной сразу на неделю. А они бесплатно зашли. И остались сидеть на первом ярусе.
- Эй, что за фигня, - возмущалась я, - ненавижу сидеть на первом этаже. Мне ничего не видно.
- Дарлинг, - отвечал мне Радек, - мы на каблуках на второй этаж не залезем.
- Аргумент, да, но я все равно ненавижу.
А вокруг гудел ночной субботний Лондон и мне было плохо видно его. Я расстраивалась.
Почему-то винный бутик был открыт.
- Вина?
- О, она собирается купить нам вина, - сказал Радек. Люсьен слегка покочевряжился и мы зашли в бутик. Тут же какая-то женщина накинулась на Радека с воплями, как он отлично выглядит.
- Дорогая, - сказала я ей, - у меня тут два малчика, пожалуйста, сделай комплимент второму тоже.
Еще какой-то пьяный посетитель присоединился. Пока я выбирала вино. Владелец магазина посмотрел на меня внимательно.
- Я нереально сочувствую, - сказал он мне, - все внимание им, и никакого вам.
- Ну что вы, это так круто ходить с такими придурками по городу, я так люблю наблюдать реакцию граждан на нас. Это - высшая награда. И у меня дома - еще четыре таких, - не удержалась и похвасталась я. Мы ушли в обнимку из этого прекрасного места.
Теперь у нас есть еще одно место, где мы можем сниматься.
Дома было тихо и мирно. Марта доедала пасту.
- Я собираюсь сейчас в музей, - сказала нам Марта.
- Дарлинг, а как ты собираешься добираться, музей скоро закроется, - сказал ей Радек.
- Ой, - сказала Марта и перестала есть пасту, - может я все-таки успею?
- Я доем пасту за тебя, - сказал ей Радек. И мы доели пасту за нее, которую приготовил Конрад, и доели всю пасту, которую приготовил Конрад.
Люсьен убежал, не захотел у нас оставаться. Тоже опаздывал на метро. Мы почти допили бутылку вина, как вернулся с работы наш Домас. И мы даже чуть-чуть поснимались. Вся жизнь в этом - поснимались. Потом еще Матеуш. И вдруг принялся выяснять отношения с Домасом. Дружелюбно. А я ему тут же сказала, что мы с Домасом три месяца делили комнату, и что если моего малчика кто-то обидит, ему будет не очень. Тут еще Конрад проснулся, и сказал, что с его третьего этажа нас очень хорошо слышно. И наступил мир и дружба. Почти. Матеуш сказал, что на следующей неделе он свободен на выходные и нам надо бы сходить вместе в клубешник. А потом еще Конрад вдруг уставился в мое декольте и спросил у Радека:
- Что за фигня, почему у нее такое глубокое декольте?
- Что за фигня, - спросила я Конрада, - с каких пор тебя волнует мое декольте?
И тут же пришел Домантас и задал ровно такой же вопрос.
- ААААА, вокруг толпы гражданок ходят с более глубоким декольте. Почему вдруг вы обращаете внимание на мое. У меня нет других маек, прямо сейчас. Потому что у меня просто всего две майки.
- Потому что ты - это ты. И у тебя не должно быть такое декольте, - сказали они мне.
Пришлось потом идти и жаловаться Радеку на это все.
Как-то так. Смешная такая местечковая обычная жизнь в Боу. Иногда я по ней все-таки скучаю.