- Привет твоей подружке, - кричит вслед Варин папа.
- Тебе привет от моего папы, - говорит деточка.
- И от меня привет, - говорю я, когда она проходит мимо.
- И от мамы. Так вот, я забыла тебе рассказать. Короче, мимо проходил девятиклассник, мой друг, с которым вместе ездили в биологический лагерь. Он схватил меня за руку и потащил в раздевалку с воплями: "Варя, это ты забыла свой лифчик?" Представляешь, кто-то повесил в нашей раздевалке большой черный лифчик, наверное размера третьего. Он меня притащил, я сопротивлялась, как могла. И стал тыкать в этот лифчик. А рядом куча девятиклассников сидело. Представляешь.
- Какой дешевый трюк, - замечаю я.
- Кстати, - продолжает Варвара, - когда поедем в поездку, давай не будем селиться с А и Б, они по ночам спят. Тогда трудно будет по корпусу болтаться.
- Чья тут колбаса осталась? - спрашиваю я Вариного папу, глядя на остаток бутера с колбасой.
- Догадайся, - отвечает он.
- Ага, - засовываю я остаток бутера в рот.
- Варя, кстати, ты забыла доесть свою колбасу, - сообщает Варин папа.
- А, сейчас доем, - и деточка идет мимо нас на кухню.
- Не волнуйся, мама уже все съела.
- Как, она съела всю мою колбасу?
- Ага.
- Папа, зачем ты меня так пугаешь. Тут еще осталось несколько кусков.
Учебный год только начался, а такие страсти, такие размышления. И о смысле жизни. И о том, что страшно превратиться в диванного мыслителя. И о том, что ничего не интересует вдруг. Хочется только тусить и больше ничего. И эти немыслимые перепады настроения. И непрерывные рассказы о том, как это хреново, когда непонятно, чем бы хотелось заниматься в этой жизни. В четырнадцать лет непонятно. И все мое, что иногда и в сорок семь то непонятно, чем заниматься. А в четырнадцать и того сложнее, не учитывается.
Что касается меня, стоит мне оказаться в метро, как на меня тут же нападают разные иностранцы, которые с трудом ориентируются в нашем метро. И я их спасаю. Видимо, для этого я учила английский, чтобы потом спасать иностранцев в нашем метро.
Также, вернувшись сегодня домой, и посмотрев на деньги в ящичке, которые я заработала в прошлом месяце, вернее на остаток денег в ящичке, вспомнив, что на следующей неделе у меня по-прежнему пилатесс и иголки, я впала в такую глубокую задумчивость. Но через пару часиков на завтра нарисовалась работа. Оно же всегда так, только загрустил и тебе тут же - да ладно, на это тебе точно хватит. Так что завтра у меня целых две съемки. Но зачем эти деньги так быстро заканчиваются.
А я еще бродила по Москве, грустила зачем-то о нехватке ярких красок, придумала, что надо бы ехать в Лондон через Будапешт. Срочно. Осталось сделать визу шенгенскую и ехать уже.
- Ура, - кричал вчера Радек, - ты будешь на моем дне рождения!
- Если Марта пустит меня к себе жить, тогда я буду на твоем дне рождения, - отвечала я ему.
Хотя и Марта пустит. И еще есть Конрад и Радек, которые ровно также приютят на коврике.
