- Я оденусь сегодня скромно, так, чтобы мне было комфортно, - говорит он, - ты не возражаешь?
- Конечно, нет, - говорю я. Даже если Радек оденется скромно, это будет, как всегда слишком вызывающе. И как всегда, все будут выворачивать на него шеи, а некоторые показывать пальцами.
Путь лежит через реку.
- Это - Висла, - говорит Радек. Внизу, далеко внизу быстро течет река. На берегу сидят люди. Сверху они кажутся совсем крохотным. Едут велосипедисты. Тени длинные, колеса вертятся.
Почему-то сразу в голове всплывает: В полях за Вислой сонной Лежат в земле сырой Серёжка с Малой Бронной И Витька с Моховой.
И почему-то сразу хочется объяснить Радеку про это. Что у меня с Вислой почему-то вот такие вот ассоциации. И еще мне тут уже несколько раз объясняли, что Варшаву снесли с лица земли, потому что русские слишком долго ждали, прежде чем перейти в наступление. Ну и почему-то таксист, который радостно говорил со мной по-английски, сразу нахмурился и перестал разговаривать, когда я сказала, что я - русская. И вчера одна девочка с Украины, когда мы были в гостях, на прощание обняла и сказала, что она так рада, что встретила меня. До этого она думала, что все - русские, ну как бы это сказать, поддерживают войну на Украине и весьма агрессивны. И так приятно в этом разувериться.
Когда я была в Будапеште, мы шли через Дунай, я думала о деде, у которого медаль "За взятие Будапешта" и вспоминала какие-то истории, которые он мне рассказывал в мои девять. А я почти ничего не запомнила.
Вечером мы были в гостях. Хозяин был из Бейрута. Очаровательный молодой человек. Рассказывал, как он шел мимо демонстрации националистов. Они все стояли с плакатами и скандировали: Польша для поляков! Эмигранты - вон из Польши! Он взял флажок, там всем желающим выдавали флажки, стал махать им и кричать на ломанном польском: "Польша для поляков!" На него косились.
Метро в Варшаве работает до трех ночи. Мы возвращались домой. Последние поезда всегда полны людей. Молодые люди с соседних сидений, кричали на ломанном английском:
- Для чего тебе это? - и показывали на Радековские кольца и браслеты. Заметим, он был скромно одет, по его понятию.
- Для мастурбации, - зачем-то сказал он им на все том же английском.
Когда мы выходили, один из молодых людей подошел к нему и сказал на польском:
- Прекрасная прическа, - и панибратски потрепал по голове.
- Это парик, - ответил Радек по-польски. Молодой человек смутился, не ожидая такого подвоха, его оказывается понимали все это время, и быстро ретировался. Зато тут же подошла парочка бритоголовых, с пустыми глазами в красных спортивных костюмах, угрожающе наклонилась к нам и прошипела на чистом русском:
- Ты выглядишь как гандон.
Я так растерялась. Я еще нынче не понимаю, где польский, где русский.
- Что они сказали? - спросил Радек.
- А ты не понял? - они уже уходили. Я перевела.
- Если бы я это понял, я бы ответил, если бы твоя мама знала, что такое гандон, вряд ли бы мы сегодня это выслушивали.
В общем, наверное повезло, что я не успела отреагировать, что он не понял. Почему-то очень хотелось догнать и сказать им все, что я о них думаю. И посмотреть на лица. Это ведь приятно говорить гадости, когда думаешь, что тебя не понимают и все равно не ответят. Интересный таки феномен, когда вот прямо хочется уничтожить тех, кто не такой как ты. И даже в голову не приходит, что это не ты такой прекрасный, а, возможно, ты вот такой урод, просто в этой жизни чего-то не понимаешь.
- Забей, - сказал мне Радек, - если бы я на все это реагировал, я бы не выжил. Мне же каждый день что-нибудь такое доброе говорят и не один раз за день.
- Ага, зато мы делаем доброе дело, мы показываем, что мир - он может и должен быть разным, даже если это кому-то не нравится, мы будем другими, мы будем выделяться из толпы, - сказала я.
Сегодня друг Радека приехал за нами на машине и поехали мы сначала в один замок, где никто из них не был, потом в другой замок, где никто из них не был. Та самая штука, когда к тебе приезжают гости и ты хочешь показать им город, заодно этот город ты смотришь сам. Всю дорогу болтали и удивлялись тому, как много слов у нас общих.
Вечером сидели у соседа. Он будет обрабатывать мои картинки, которые мы сняли для каталога. Сосед живет на первом этаже. У него огромная шестикомнатная квартира и бульдог. И он почему-то страшно мне обрадовался. Начинающий фотограф. Сказал, что эти пару дней думал обо мне. Мы к нему заходили два дня назад, надо было сказать, какой тональности будет каталог.
- Чай для гостей, - сказал он. И пристально меня рассматривал.
А до этого Радековский мэйкер, который помогает ему, объяснял Радеку, что у Радека очень хороший вкус, что Радек отлично разбирается в женщинах и яка я гарна дивчина. Ну наверное, конечно, не гарна, это все-таки украинское слово. Но звучало как-то так. Так что, что от мейкера, что от соседа я вышла в полном недоумении.
- Радек, - говорю я, - я же уже старая, что это они так себя ведут?
- Не знаю, - говорит.
- А сколько твоему соседу лет?
- Наверное столько же, сколько мне. Он был очень крутым. У него все время были вечеринки и все самые модные чуваки на районе ходили к нему. И, кстати, выглядел он очень-очень. Потом они с его подружкой попали в аварию и их собирали по-кусочкам. С того света вытащили. Он после этого семь лет ходил в гипсе. Подружка выздоровела и ушла. А он растерял всю уверенность в себе.
Варвара сегодня прилетела из Крыма.
- Смотри, - говорю я Радека, - вот самолет, в котором летит Варвара. И тыкаю на точку, которая движется по экрану компа. Минут через пятнадцать приземлятся.
- Зачем ты на это смотришь? От этого развивается стресс. Лучше просто подождать, когда самолет приземлится.
- Ну ты что, это очень увлекательно, - говорю.
Вечером я пыталась поговорить с деточкой по скайпу. Но деточка уже легла спать. Варин папа рассказал, что рюкзак у нашей деточки, оказывается, весил двадцать килограмм. А у Яны - двадцать три. Что деточка оказалась крепкой. Прекрасно свой рюкзак несла. На обратном пути, впрочем, рюкзак весил девять килограмм. Что у них обгорели носы. Что они неплохо повеселились. А еще, Варвара сообщила, что они с Яной - очень спокойные и благоразумные деточки. В последний день перед самолетом каждый мог делать, что хотел. И часть народа искала себе разных приключений на одно место, надеюсь мне про это расскажут завтра, а наши девочки сидели целый день в кафе и ели. И там, в этом кафе была такая отличная свинина, на букву К это блюдо называлось. А потом еще был "пьяный цыпленок" и это было восхитительно. Видимо, не сравнить с Ролтоном.
Как-то так. Да.
А с утра мы с Радеком снимали в его квартире. Это вечером мне его сосед сказал, что я могу брать его свет, когда захочу, его вспышки. С утра же я этого не знала, поэтому снимали, как всегда с Радеком, в тех условиях, которые были. Зато и с кактусами и в красном змеином платье, а потом в полосатой тельняшке, которая вся из блесток и со статуей девы Марии и это было очень красиво.
- Ой, - сказал позже Радек, - только маме не показывай.
- Ее смутит статуя?
- Нет, я лежу на комоде. Она обычно даже очки не позволяет на него складывать, чтобы не поцарапать. А тут я лежу в ботинках. Знаешь, как она расстроится.
В общем, не стали мы эти картинки показывать. Зато сделали ей картинки Радека для нового паспорта Радека. Красиво получился.
