Потом был Радек. У Радека был крохотный диван и одно одеяло на двоих. Радек храпел, если лежал на спине, и его все время приходилось пихать в бок.
Сегодня будет Марта. А у меня на подушке лежит моя свежевыстиранная пижама. У нас огромная кровать на двоих и гигантское одеяло.
Марта обычно разговаривает во сне на каталанском.
Разговариваю ли я, храплю ли я - никто никогда не говорит. Они всегда засыпают раньше. Поэтому это тайна.
Когда сегодня я сидела в самолете, его задерживали на два часа, я думала о вот этой вот странности. О том, что мне абсолютно все равно где и с кем приходиться делить постель, если это свои. И даже если это не всегда комфортно, но свои, потом отоспишься в удобных условиях.
И что я, видимо, из породы тех, для кого сто верст не крюк.
- Странная мы с тобой, конечно, парочка, - говорил вчера Радек в ночи. Мы наконец залезли под одеяло и уже почти спали.
- Это еще почему?
- Ну ты - мать двоих взрослых детей, которая всегда бросает все и уезжает. И я, вот такой, вот отец никого и никогда не буду. И потом мы встречаемся, к примеру, в Варшаве и немедленно бросаемся снимать какую-нибудь историю. А потом еще полночи обсуждаем всякие глупости, стоит ли выбрать эту картинку или вот эту. Ты, кстати, приезжай на обратном пути. Моя кровать будет пустой без тебя. Я даже храпеть не буду. И мне еще два наряда надо отснять.
Вчера в Польше запретили аборты, насколько я понимаю. В связи с этим, конечно же было самое время запостить фотографию из моей любимой серии, которую мы никогда не показывали, боясь быть непонятыми. Потому что мы - художники иногда, а художника всяк может обидеть. Это та серия, где Радек и Люсьен без одежды, стоят у забора, который позеленел от старости, в нашем саду под пальмой. В туфлях и носках. И Радек так ловко заправил свое мужское достоинство между ног, что получилось такое бесполое существо. Хотя некоторым кажется, что это - вагина. Люсьен в черных круглых очках, выглядывает из-за его плеча, как будто сутенер. При этом и у одного и у другого страшно довольные физиономии.
- Тебя забанят в течении нескольких часов, - говорю я ему, - твои друзья любят тебя.
- За что? Никаких тебе половых органов. Просто тело. Что в этом такого?
- Твои добрые друзья настучат на тебя за оскорбление их всяческих чувств.
- Ну и ладно.
Сегодня с утра он запостил картинку со словами: Мое тело - мой храм, мой храм - мои правила. Я поддерживаю всех польских женщин, которые борются за свои права.
Ну что, через три часа фейсбук убрал картинку и забанил Радека на несколько часов. До этого его банили за нашу с ним отличную картинку, где Радек, польский еврей, был Гитлером-альбиносом в белом костюме с красной повязкой, где свастика будто-бы отражалась в зеркале. Это была такая насмешка, такое напоминание, что все это так быстро превращается в серьезные вещи. Тогда картинка продержалась часа два. В следующий раз забанили за абсолютно, с моей точки зрения, пристойные ягодицы. Мужские, волосатые. И ноги на каблуках. Красивая картинка. Я красиво снимаю тело. Хи-хи-хи. Только некоторые радековские подружки это не ценят.
В общем, когда я пыталась написать ему из самолета, что мы все еще в самолете, мне это не удалось. Он был забанен.
Утром мы проснулись рано, в целых десять. Радек отправился мыться, я сразу заняла всю кровать и пыталась еще спать. Мама приготовила завтрак. Огромные бутеры с ветчиной, редиской, яйцом и помидором.
И всучила еще с собой такой же бутер. А потом еще апельсин:
- Пожуешь в самолете.
Брать не хотелось. Но и обижать не хотелось. Как я потом ее вспоминала, когда мы сидели эти два часа в самолете. Перед тем как взлететь.
Пилот шутил:
- У меня есть две новости, плохая и хорошая! Хорошая - погода сегодня отличная. Плохая - небо над Станстедом (аэропорт, куда мы летели) очень плотно оккупировано самолетами, которые пытаются пойти на посадку. Поэтому мы пока ждем, - через полчаса, он сообщил, что мы летим в Лютон, другой аэропорт. Это не входило в мои планы. Весь самолет огорченно вздохнул. Через два часа мы все-таки взлетели. По дороге пилот иногда шутил, огорчался, что самолет не реагирует на его шутки. Я так полагаю, часть самолета не понимала по-английски. Из русских была только я, кстати. Тоже забавная штука, когда граждане из самолета все потом идут в другие ворота, которые для англичан и европейцев и только я одна иду туда, где надо заполнять анкету, для всех остальных граждан. Впрочем, стояла в очереди с американцами.
Так вот, в очередной раз пилот удачно пошутил, когда стюардессы пытались продать лотерейные билеты. Он рассказал, что не так давно одна из пассажиров выиграла мерседес. В этот раз на кону несколько миллионов фунтов.
- Если вам повезет, и вы станете счастливым обладателем этого билета, вы больше никогда не будете летать Raynair и ощутите счастье! А почему я вижу всего пару улыбок, - добавил он, помолчав немного.
Потом мы все-таки долетели и все-таки в Станстед. И это было счастье. Потому что автобус из Станстеда останавливается почти под нашим домом. Я почему-то устала. Шла домой, еле двигая ногами. В какой-то момент поймала себя на том, что иду абсолютно механически. Та самая штука, когда знаешь, на каком доме когда облупилась штукатурка. На первом нашем этаже не было света. Открыла дверь своим ключом.
На втором Кэйт возилась в радековской комнате. Она пока живет там.
Конрад проорал с третьего:
- Элла!
Марта бросилась обниматься. Пришлось идти в Теско за вином. Они приготовили ужин. Том вышел из своей комнаты. Сидели в Радековской комнате, у нас был семейный ужин с вином. Как будто и не понедельник вовсе. Как будто и не уезжала. Удивительно, конечно, как это мы все в нашем доме подобрались. И как новые люди отлично вписываются в наш дом и становятся членами семьи.
Только Пампушка сегодня косилась недобро и нарезала круги, не давала себя погладить. Как неродная, ей Богу.
О и еще, надо записать, а то забуду. В поезде, когда я ехала в аэропорт, разговорилась с украинским гражданином средних лет. На поезд мы бежали быстро. Потому что Радек забыл дома телефон, возвращался. Поэтому мы бежали на поезд. Не успели купить билет. Он запихнул меня в поезд, поцеловал на прощание. Двери закрылись, поезд поехал. А он размахивал руками, стоя на перроне, что-то пытаясь объяснить. Так вот этот гражданин мне сказал, что Путин - молодец. Гражданин был из Западной Украины. Из Ивано-Франковска. Сказал, что у них безумная коррупция. Дышать нечем. И была надежда, что революция что-то изменит. Ничего революция не изменит. А вот Путин - молодец, потому что твердая рука. Потому что вот его бы на Украину, он бы порядок быстро бы навел. Ровно не так давно, слышала от другого украинского человека, который, кстати, в отличии от этого, не одобрял ни Путина, ни действия России, ровно то же самое, что была надежда на революцию. А в реальности одни воры сменили других.