- Это еще почему же? - спрашиваю я.
- Потому что ты все время улыбаешься. Я работал с русскими, они все время какие-то хмурые и сдержанные, а у тебя - душа нараспашку.
Мы почему-то не идем в бассейн. В городе дождь. И тепло. Сегодня наконец-то тепло. Конрад на кухне слушает свою музыку, с кем-то переписывается на фейсбуке и отмахивается от меня. А мне так надо было ему рассказать, как было прекрасно вчера.
- Подожди, давай попозже. Я еще сплю, - говорит мне Конрад. Тима нет. Так бы можно было бы ему еще рассказать, он любит всякие такие рассказы.
Марта спит до часу, просыпается и говорит, что не может идти в бассейн. Но поедет за манекенами детскими, их кто-то продает по дешевке. Всего за десять фунтов в Гринвиче. Она с подругой собирается начать шить детскую одежду.
Поэтому я еду как всегда в центр. Стандартный маршрут.
Почему-то, когда я просто так, без всякой цели болтаюсь по городу, я не считаю это пустой тратой времени. Даже если я не достаю камеру. Мне хорошо, когда я иду, у меня голова прочищается, мне хорошо, когда перед глазами меняются виды, пейзажи, люди. Когда тупишь в интернет, потом ужасно жалко этого времени. Целыми днями болтаться по городу, вроде бы тоже должны были быть те же самые сожаления.
Сегодня около Пикадилли на переходе рядом со мной пара молодых красивых ребят. Он - блондин, красиво одетый. Она брюнетка, в ярком синем платье. У него - легкая степень ДЦП, ноги немножко неправильно ступают. У нее сильно поражены руки и она в инвалидном кресле. Как-то смотрела фильм про молодых ребят, которые жили в пансионате для инвалидов. Вот здесь была такая наглядная картинка, ребятки вышли прогуляться и им было очень даже неплохо вместе. И такие красавчики.
По-прежнему каникулы. Сегодня вокруг бродят и носятся немецкие школьники. Актеры и фокусники на Ковент Гадене сегодня ленятся. Потому что понедельник и дождь. Никто не выступает. Некоторые недальновидные фокусники и актеры не любят школьников, особенно французских и немецких. Считают, что толку от них мало, мешают тем, кто платит, смотреть, потому что их слишком много, занимаются все приличные места, а сами не платят. Меня всегда очень расстраивает, когда кто-нибудь из них говорит каким-нибудь школьникам - идите отсюда, не мешайте. Так хочется, чтобы все вокруг были добры и приятны.
Сделала картинок сто пятьдесят, очень мало, конечно, и домой поехала.
- Эй, Елена, - Конрад засунулся в комнату, давай, надевай парик. Это твой остался, остальные уже все разобрали.
- У нас что, вечеринка в париках?
- Лучше. У нас блины сегодня вечером.
На кухне Томми делает пасту.
- Кто-нибудь хочет пасту?
Я хочу пасту, но мне как-то почему-то, именно, сегодня не хочется в этом признаться.
Том в парике, похож на Иисуса или бас-гитариста из какой-нибудь металлической группы. Рядом Конрад в таком же парике и кепке. У Марты, как всегда, огненно-красный, тоже длинный. Катрин в коротком черном, немножко из Тарантино. А на меня Конрад нацепил короткий блондинистый парик из семидесятых.
- О, я теперь похожа на мою маму, - говорю я
- Ты похожа на тетеньку из Восточной Европы, из какой-нибудь Литвы, к примеру, - высказывается Конрад.
Потом мы еще делаем штук двадцать селфи. Моя камера на холодильнике, Конрад нажимает кнопку и быстро бежит в кадр. Все кривляются. Смешно, конечно, только почему-то страшно за камеру. И в этом дурацком парике я - такая отличная старушка, но почему-то с молодой кожей.
Правила - есть правила. Все в париках и ты в парике.
- А можно, пока вы будете тут блины жарить, - спрашиваю я, - я пойду и одну картинку для Радека обработаю? Он мне вчера прислал послание - ну мы же с тобой друзья, да? Ну ты же можешь для друга одну картинку обработать. Ну только одну?
- Иди, только ты сейчас пропустишь все самое интересное.
Блины получились абсолютно русскими, я такие готовлю дома. Блины с яблоками. И Марта, и Том, и Катрин страшно восторгались. Говорили, что Конрад может открыть маленькое кафе. Впрочем, можно из окна Тома продавать их всем проходящим мимо.
- А вы можете нас поправлять, когда мы говорим неправильно? - спросил Конрад Тома и Катрин, когда мы закончили есть, - пожалуйста. Нам это очень важно. Иначе мы никогда не научимся говорить правильно.
- Да, вот у нас когда тут Данни жил, он в какой-то момент сам уже путался, как правильно говорить по-английски, - добавляет Марта, - это вас сейчас здесь много вдруг случилось, англоязычных. С вами это не произойдет. А то обычно я у Конрада спрашиваю, правильно ли я это говорю. А Конрад мне такой - да, да, правильно.
- А я просто не знаю, - отвечает Конрад.
- Так вот почему я так неграмотно говорю, - возмущается Марта.
- Зато как полезно с вами жить, - замечаю я, - намедни Тим сказал - I rolled my eyes - понятно, что это значит. Но я до этого никогда не использовала это выражение.
- Когда я жил в Японии четыре месяца и учил язык, - говорит Том, - я за четыре месяца ни разу не говорил на английском. И в какой-то момент, у меня было ощущение, что я его совсем забыл. Семья, в которой я жил, говорила на таком старом японском, а в школе у меня были юные девицы лет пятнадцати и я говорил на такой странной смеси старомодного японского с молодежным сленгом. И еще вдобавок забыл, как общаться по-английски.
Достаточно поздно. Внизу хлопает дверь, по лестнице поднимается сияющий Тим.
- Ух ты, смотрите кто пришел, - у Тима в руках две бутылки сидра.
- Это что это у вас, вечеринка? В париках? Я все пропустил? Вообще-то, я собирался выпить этот сидр один. Ну ладно. Елена, знаешь, я влюбился. Прямо сегодня.
- Уууу, - тянут все дружно, - расскажи, хотим подробностей.
- И почему ты тогда дома? - удивляюсь я, - ой, Тим, от тебя такой сильный запах алкоголя. Ты пьян?
- Он завтра в семь утра улетает. Я увидел его около Пикадилли, он мне так улыбался. И я сделал самую глупую вещь, которую мог. Очень банальную, не смог ничего интересного придумать. Я сказал ему: "У вас такое знакомое лицо". Но к счастью, он не понимал по-английски. И ответил мне по-испански.
- Знаешь, если вдруг хочется заговорить с человеком, это можно делать любым способом, даже самым банальным, - сказала я, - а что было дальше? Давай звони ему, пусть приезжает.
- У него самолет завтра в семь, он уже спит наверное. Он оставил свой фейсбук. Мы с ним успели поговорить ровно четыре минуты. Он сказал, что я могу приехать к нему в любое время, он живет у моря.
- И почему всего четыре минуты?
- Потому что у меня был ужин с подругой, я не видел ее лет сто, у нас был зарезервирован столик и я не мог вот так просто взять и отменить это все. Это было бы нечестно относительно подруги.
- Эх, взял и все прощелкал, - сокрушаюсь я, - но все равно круто, взять и влюбиться. Вот так ровно за четыре минуты. Не едь на ритвит, едь к нему на эту неделю.
- Ну не знаю, - говорит Тим, задумавшись.
- Я тоже влюбился, - говорит Том.
- Ух ты, сколько мы в этом доме живем, что-то у нас вот так, чтобы народ вот так вот пачками влюблялся, никогда не было, - удивляюсь я, - сколько романтики сразу в доме. Давай, рассказывай, кто он?
- УУУУ, - тянет Марта, - давай, давай, хотим подробностей, - и она смотрит на меня, подмигивая, начинает стучать пальцами по стулу, изображая клавиатуру.
- Ага, а Елена потом все в своем блоге напишет, - смеется Тим.
- В каком блоге? - спрашивает Том.
- Неважно, - кричат все, чем страшно удивляют меня. Видимо, срабатывает - ты про нас про всех пишешь, значит пиши уж и про него тоже.
У Тома тоже вполне себе романтическая история. Но я ее не буду тут пересказывать.