Еду я тут намедни в метро. У дверей стоят мама с сыном. Молодая мама с сыном лет двенадцати. Лицо у нее было бы приятным, если бы она молчала. Но она не молчит, она жестикулирует и говорит, видимо, что-то гадкое своему сыну. Который, судя по всему, давно к этому привык. Молчит. А она кричит, руками машет: сволочь, как ты мог, гад такой - доносится до меня.
Всем неловко, все отводят глаза. В этот момент по вагону идет нищий. Из тех, которые вдруг решили заработать копейку, но делают это как-то неловко. Высоченный пожилой человек. В какой-то момент он равняется с мамой и сыном. В этот момент вагон сильно дергается, пожилой человек судорожно хватается за поручень и неловко со всей дури отвешивает подзатыльник маме. Ну так со стороны выглядит. А он всего лишь пытается схватиться за поручень. И тут же начинает извиняться, пытается извиняться. Мама на минуту затихает, отмахивается от нищего. Он пытается ее погладить по голове. Говорит ему что-то грубое, поворачивается к сыну, продолжая орать.
У него на лице - застывшая маска. Видимо, он уже привык. А она никак не может остановиться.
И вот, наверняка, ведь его любит. Поэтому и орет. Как умеет, так и любит.
А еще мы же нынче живем около Павелецкого вокзала, я теперь часто в метро на Павелецкую хожу. Когда народ идет с поезда, с чемоданами, они все такие нервные. Многие с детьми. И вот впереди мама тащится, одной рукой чемодан тащит, другой деточку. Деточка почти всегда спотыкается и падает. Мама почти всегда дает подзатыльник и начинает орать:
- Под ноги смотреть надо! Сколько раз тебе говорила! - банально, конечно. Мы же вокруг себя это все постоянно наблюдаем. Но каждый раз у меня внутри что-то дергается. Каждый раз хочется маму остановить и рассказать ей что-нибудь про любовь.