- Предвкушаю завтрашнее утро, - говорит деточка.
- Давай пойдем другой дорогой, - говорит Лева, - как мы раньше ходили, - мы идем на избирательный участок. С тех пор, как мы уехали с 905 года, район изрядно застроили. Дорога ведет к кладбищу, но мы сворачиваем раньше. С одной стороны - армянское кладбище, на нем Платонов похоронен. С другой - кафе, магазины, но все такое в запустении, - не могу поверить, - вдруг говорит Лева, глядя на магазин сантехники, - тут же когда-то был Ламборджини, салон, который торговал машинами. Это была самая дорогая улица в Москве, я так думаю.
И мы проходим через когда-то наш двор. И еще участок в школе.
- Пойдем до Киевской, - говорит Лева, - это будет более интересная дорога чем до 905 года.
- Ну не самая лучшая, - говорю, - там машины и дороги.
- А мы пойдем через парк, а потом через сити.
Такие дороги Левиного детства и моей поздней юности.
- А вот это, угадай, что это за здание! - говорит Лева, - мое любимое. Я тут три раза был. Смотри, они еще наверху окна заложили, чтобы никто не сбежал.
Со второй попытки я отгадываю - военкомат. И еще потом парк, куда мы иногда ходили с соседями сверху, выпить чего-нибудь около грязных прудов. И дальше заводские помещения, и памятник расстрелянным рабочим.
А за два дня до этого мы с Левой брели по Дмитровке.
- О, - говорил Лева, - вот в этой подворотне был компьютерный клуб, куда мы ходили, прогуливая уроки. Когда-то, в моем детстве, Дмитровка была просто обшарпанной улицей без всех этих модных кафе, ресторанов и клубов, на которой в подворотне был компьютерный клуб.
Мне очень хочется задать ему вопрос, была ли я в курсе того, что он прогуливал уроки. И мне смутно вспоминается, как меня вызывали в школу по поводу прогулов. Я тогда вопрошала:
- Лева, почему-ты мне не сказал, что ты прогуливаешь школу?
- Тебе это было бы все равно, - отвечал он, - ты же всегда говорила, что учеба - это мое личное дело. И что только от меня зависит мое будущее. Поэтому разве имело смысл рассказывать тебе о прогулах. Мы идем дальше и я не спрашиваю его, знала ли я о прогулах.
- О, - рассматривает Варин папа экран Вариного айфона. Айфон какое-то время назад отдал Варе Лева. Полгода назад, я так думаю, - то есть ты все-таки разбила экран.
- Да, - сокрушается Варвара, - в этот раз ты заметил это быстрее. В прошлый раз целых полгода не замечал.
- Расскажи ему историю, как это произошло, - говорю я.
- Ага, то есть, именно это, вы от меня скрывали.
- Нууу, - тяну я.
- Я доставала из кармана айфон, у меня вылетела сторублевка, я зачем-то стала ее ловить, а телефон упал на дорогу, ровно так упал. Но почему-то разбился. Хотя ничего не предвещало это, - говорит Варя.
- Давай, расскажи про одноклассников, - прошу я.
- Ага, а рядом сидели А и В. А такой, с иронией в голосе: "А рядом сидит самая красивая девочка в классе". У меня - отвратительное настроение, я думаю, как я сейчас буду выкручиваться. Я не прочитала заданную статью, мне будут объяснять, что я - тупица, школа иногда - это про унижение. И как мне будут вспоминать прошлые заслуги, говорить - ты что, хочешь, чтобы у нас с тобой опять все вернулось на прежнюю стезю, ты хочешь, чтобы у нас с тобой испортились отношения? Как ты могла не сделать домашнее задание?" А А. продолжает: "Самая красивая девочка разбила экран, ну хочешь, хочешь, я заплачу за твой новый экран?". И так на меня смотрит с улыбкой.
- Надо было сказать "Конечно хочу", - кричим мы хором с Вариным папой. А она смотрит на нас с укоризной, потому что мы ничего не понимаем, потому что даже если с укоризной, то все равно с любовью во взоре, потому что мы самые лучшие родители на свете, самые лучшие придурочные родители одного унылого тинейджера.