Поцеловала сонную Варвару, интересно, она проспала сегодня школу и мы с Вариным папой выдвинули. На Белорусской я уже самостоятельно села в экспресс и через полчаса была в Шереметьево. В Шереметьево нынче - все рейсы в одну очередь. То есть если кто-то приехал вовремя, рассчитывая, что багаж он быстро сдаст, ему придется изрядно понервничать, стоя в этой самой очереди. Периодически проходила служащая, выкрикивая - Париж - десять двадцать, есть кто на Париж. Это значило, что надо было преодолеть все барьеры, вылезти вперед и срочно пройти на стойку регистрации. Передо мной стояла тетенька на Гамбург, у нее рейс был в десять тридцать. А у меня в десять пятьдесят пять. Она так нервничала. Но я ее потом уже внутри встретила, она самая последняя на самолет заходила. Я, практически, тоже. Самолет был полупустым.
И очень большой. Просто огромный самолет был.
Я сразу ушла на три отдельных сидения. Там где были четыре подряд, уже все заняли. И почти весь полет проспала. В какой-то момент снилось, что я на Украине в нашем доме, мы топим печку и она вдруг начинает гудеть. Страшно гудеть, понятно, что сейчас взорвется, а вокруг куча малолетних детей бегает. И я их всех от печки отгоняю, а они под руками бегут обратно. Проснулась от того, что самолет пошел на посадку и двигатели очень сильно гудели.
Впрочем, пилот объявил, страшно извиняясь, что придется пятнадцать минут полетать над Лондоном, посадку не дают.
В последнее время я научилась быть немногословной иногда. И теперь на вопрос - цель визита в Лондон, отвечаю - шоппинг. Оказалось, что это всем сразу понятно, никто не задает глупых вопросов. Побеседовать не удается, конечно, как я люблю, но уменьшает риск депортации.
А дальше загрузиться в метро и через час дома. И еще вспоминать, как раньше это все было трепетно. Вот садишься в метро, а вокруг люди все такие разные. И тут же начинают лондонские пейзажи за окном. И воздух теплый. И дождь. И такой восторг внутри.
А нынче садишься в метро, кому-нибудь подскажешь, где ему выходить. И никакого тебе восторга. Быстрее бы домой доехать, вещи бросить и куда-нибудь дальше намылиться. Типа, домой вернулся.
Платаны около конного полицейского участка еще толком не облетели, но дорога к дому, вся засыпана листьями. Дед, который живет у моста, напротив ветеринарного участка, вчера, видимо, с кем-то выпивал пиво. Около дома на столике куча пивных кружек. Около переулка Сады Матильды - стойкий запах марихуаны. Девочки из мусульманской школы сегодня почему-то все в сером были.
Открыть дверь своим ключом. Под домом нашим - куча строительного мусора. С каждым годом фасад нашего дома все больше похож на заброшенный сквот. В саду тоже какая-то куча всего, в нашем крохотном саду - старый диван из Домасовской половины, тележка из супермаркета, все в листьях виноградных опавших.
Только Марта и была дома. На доске написано - Welcome home, Elena! Пожаловалась на Домаса, который сегодня должен был съехать. Рассказала последние новости.
И я поехала смотреть рождественские витрины и огни на Оксфорд стрит. Какие в этом сезоне витрины у Либерти - полный восторг. Щелкунчик - как основа. Селфридж - тоже ничего. У John Lewis тоже вполне себе. Ну и люди все уже какие-то рождественские, во всех магазинах музыка тоже про приближение, продавцы подпевают и танцуют.
Прошла мимо собственного универа, подумалось по старой памяти зайти, залезть на крышу и посмотреть сверху. Но было поздно все-таки.
И вдруг прихватило, соскучилась по этому городу и по себе в этом городе. И чтобы кого-нибудь отловить, и красиво одевать, и чтобы потом что-нибудь сумасшедшее снимать. Так странно. И сразу вдруг такое сожаление, что всего на десять дней.
- Почему ты на так мало? - удивляется Марта. А я сегодня с утра думала, как опять нехорошо я всех бросаю и отваливаю туда, где мне очень даже неплохо, и что как-то даже стыдно, и как хорошо, что так ненадолго.
И тут вдруг такое - так ведь скоро уезжать.
- Ничего, мамочка, - говорит мне Варвара, - вот съездишь, мы отдохнем друг от друга. Приедешь и все у нас опять будет хорошо.
- В смысле, ты надеешься, что я не буду тебе ездить по ушам, что спать надо ложиться хотя бы до десять вечера? И не надейся.
В Теско большая продавщица, которую зовут Мишель, смотрит на меня, прищуриваясь, улыбается и говорит традиционное: are you okey, love? И я вспоминаю, как недавно кто-то у меня в ленте интересовался, почему народ так нервничает, когда им говорят - женщина, подвиньтесь. Не все же в девушках быть. Так вот, мне так нравится, что здесь меня регулярно то Love назовут, то darling и с такой любовью в голосе.
При выходе из Теско, когда я пыталась поправить волосы, кто-то вдруг сказал:
- Ну наконец-то!
Поднимаю голову, тощий Домас стоит у двери и курит.
- Ты уверен, что здесь можно курить? - спрашиваю, целуя его.
- Почему меня это должно волновать? - спрашивает, - я быстро сейчас куплю, подождешь?
- А знаешь, - говорю, - что ты всех раздражаешь своим поведением?
- Они меня все достали, - говорит.
- И все ждут, когда ты съедешь.
- А я жду, когда я съеду. Через пятнадцать минут должна быть машина, надо будет загрузиться и я отвалю.
Приехал большой чернокожий мужчина, спросил у меня, в порядке ли я. Домас попросил постоять, пока они погрузятся. Собственно, еще один, минус еще один. Теперь Кейт съедет в его комнату. Радек написал мне, что он возвращается в четверг, какое счастье.
В общем, привет, Лондон. Я опять здесь ненадолго. Но опять здесь и это занятно. Никак с тобой не распрощаюсь. И главное, не кашлять ночью. Предвкушаю, как будет спаться бедной Марте, если я буду опять кашлять ночью.