Вот буквально до этого Весли написал, что, на самом деле, надо наконец-то признаться всем и самому себе, что реальное имя - Сергей-Весли. Просто после смерти мамы как-то так получилось, что он решил, что он только Весли.
Я ездила в гости к Весли числа двадцать четвертого декабря. Не так уж и давно, если подумать. Они с Таней переехали в дурацкую третью зону, то есть каждый раз доплачивать пару фунтов, когда едешь к ним, и еще и пересаживаться на легкое метро. Та еще история. Когда живешь в мегаполисе, ездишь в гости только к тем, кто живет не дальше второй зоны. Весли переехал в отличный дом. Я страшно возмущалась, что он не использует в своих съемках этот отличный сад, который у них теперь есть. И дом у них теперь с Таней огромный. Их пяти котам есть где развернуться.
И если, предположить, что мой Боу-хаус прекратит свое существование, я смогу всегда жить у Тани с Весли. Но - третья зона. Нет, ну правда. Это трындец, что такое. Третья зона. Никакой жизни. Практически, Мытищи.
Весли был страшно депрессивный в этот раз, вопрошал, зачем он живет, к чему все это. Курил траву, один косяк за другим. И я очень возмущалась, что он, вместо того, чтобы снимать всех своих прекрасных друзей, впадает в депрессию и курит траву. Дурак какой.
- Давай, Весли, - говорила я ему, - перестань снимать на этом дурацком белом фоне, начни уже делать что-то реальное. И ты не забываешь принимать таблетки?
У Весли - гепатит. Его бывший был слишком любвеобильный, обманывал его. Так что в итоге заразил Весли гепатитом. С тех пор Весли не сильно-то верит в любовь, и людям. Ну и вообще. С Весли мы познакомились на неделе моды, когда я училась в Лондоне. Он тогда был таким брутальным, с тату, французско-арабским малчиком.
- Все думают, что я - брутальный, - всегда говорит Весли, - а я страшно не уверен в себе.
И он в самом деле страшно не уверен в себе. И теперь всю жизнь на таблетках. И более того, через какое-то время он больше ничего не боится и опять начал курить траву.
И вот Весли такой пишет - люблю тебя. А я сижу на занятии, ору на своих Давлата с Дильшодом - не забудь, мое имя пишется через Д, и тут приходит это сообщение.
Вне Лондона у меня все хорошо, до тех пор пока этот самый Лондон нагло не влезает в мою жизнь посредством Весли, или Радека, или Марты, или Конрада, который вдруг пишет - ты должна быть прямо сейчас в Варшаве и меня не волнует, что у тебя нет визы или денег, и вообще, у меня же семья. Давай, немедленно вылетай.
И вот вдруг Весли такой пишет - я тебя люблю. И я Вариному папе:
- Сегодня Весли написал, и все такое. И мне вдруг опять оказалось срочно надо в Лондон.
- Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, - спрашивает Варин папа, - давай, детка, едь в свой гребанный Лондон!
- Нет, у меня пока на это нет денег и он не стоит в моем графике. Надо подождать до марта, - говорю я, - это просто неожиданно, что вдруг мне опять срочно захотелось в Лондон. К тому же, надо посчитать, сколько я там уже была и не есть ли это нарушение визового режима.
Еще я позавчера и вчера, ну то есть еще сегодня, со всеми ругалась. К примеру, я ругалась с женой моего брата. Глупо ужасно. Я их всех очень даже люблю, особенно маленькую красотку Хлою, которой круто рассказывать самые безумные истории, вместе из ложечки кормить всех ее игрушечных зверей, капризничать за них же и хохотать на пару, когда тебе два года, ты можешь хохотать от чистого сердца так звонко. И вот мы так глупо ругались на тему, которые приличные люди стараются не затрагивать - памперсы и прививки. К моему несчастью мы не разделяем общую точку зрения и мне досталась в родственницы антипрививочница и антипамперсница. Ну это же бывает. С какой точки зрения не посмотри, у всех у нас своя точка зрения. И вот мы ругались вчера, а потом сегодня. У меня, видимо, климакс, у нее, видимо, гормоны, пока она не написала мне - может уже все-таки не будем больше ругаться. И мне стало стыдно. И я даже попросила прощения. А потом она у меня попросила прощения. Потом я ругалась с Варварой и Вариным папой. С Варварой мы всегда ругаемся, когда приходит Яна и они ложатся спать в два часа ночи, а завтра в школу вставать. Они так весело щебечут, а потом еще весело чистят зубы, что это ужасно раздражает, особенно, когда деточка приходит и говорит - я - взрослая, позволь мне самой решать, когда я буду ложиться спать.
Варин папа, гад такой, всегда деточку поддерживает. Он всегда говорит - девочки, не ссорьтесь. От этой фразы я сразу выпрыгиваю из штанов. Потом он деточку целует на ночь. И слава Богу, конечно, что у нашей деточки есть кто-то, кто всегда на ее стороне. Зато я для деточки - самый главный главнокомандующий, которого можно задвигать и не слушаться, но отдавать честь при каждом удобном случае, если вы понимаете о чем это я.
Так вот, на деточку я разобиделась ужасно. И даже решила с ней сегодня не разговаривать. И даже сварить еду, которую я люблю, и которую деточка никогда не ест. Картошку с мясом и борщ.
И вот уже почти восемь, а деточки нет дома. А я же обиженная, звонить ей не могу. И на Вариного папу обиженная, потому что он ночью возмущался, что я возмущаюсь по поводу деточки. И вот я звоню Вариному папе и прошу позвонить деточке, чтобы он узнал, где она шляется, а то я волнуюсь. Деточка, оказалась в лицее. Лицею - двадцать пять лет.
И тут как раз деточка пришла домой. И сразу целоваться.
- Отойди от меня, - говорю я, - я с тобой не разговариваю.
А деточка такая же как я, не умеет нормально существовать, если кто-то рядом сердится.
- И что, - говорит, - ты даже не хочешь узнать, что сегодня было в школе?
Я сердилась часа два. За это время я успела снять по хипстерски тарелку борща. Раз уж сварила. А также какао и печенье. Варин папа все не шел, что навевало на невеселые мысли - отмечает новый старый год в кругу коллег. Ну и просто сложно на всех сердиться одновременно. Представляешь себя злобным буратино.
Пришлось даже помириться с деточкой.
- Так вот, - говорит деточка, - а потом ко мне подходит учитель русского языка и спрашивает: "Варя, скажи мне название жж твоей мамы, я хочу прочитать, что она там написала по поводу меня и Степы. Говорят, что-то очень веселое."
- Нууууу, - расстраиваюсь я, - то есть все-таки в итоге весь лицей будет меня читать. Ты спросила у нее, кто ей про это рассказал. И есть ли шанс, что еще не весь лицей?
- Так вот, и все мои друзья засмеялись сразу, - продолжает деточка, - пришлось ей сказать, конечно. Надеюсь, ты не писала там ничего обидного?
- А что там можно было обидного написать? Очень трогательная история, на самом деле, - говорю. Кстати, может уже пора приступить к роли - gossip girl, буду эдакой gossip mam.
- Ну, мама, - говорит мой тинейджер улыбаясь. Типа, ну на фиг всю эту популярность.
А еще сегодня мой тинейджер пошел за лапшей.- Вы куда? - спросил тинейджера Сева.
- Мы за лапшой, - ответил мой тинейджер, - ну мы реально были голодными" И он такой, - это что, такой новый сленг, когда вы хотите пойти покурить, вы говорите - мы идем за лапшой! "Нет, Сева, - говорим мы, - мы идем за лапшой, китайской лапшой в фургончик". Ну это также как Дуня шла домой, а я ее провожала и мы наткнулись на А., которая, видимо, тоже решила, что мы идем курить и долго рассказывала нам, что сейчас будет такое важное действие в лицее, а мы сваливаем из школы.