Каждый раз, проходя мимо, я думаю о том, что и у одного и у другого молодого человека есть работа. Один сдирает объявления с забора, другой наклеивает. И тому и другому за это должно быть платят деньги. И это отличная схема на тему - как дать людям работу.
У нашего Мардока сегодня день рождения. Завтра будем поздравлять. Самое большое впечатление от Нового года в этом году у Мардока было - на одном выдохе - О-ЛИ-ВЬЕ! И когда в чатике мы обсуждали, что подарить Мардоку на день рождения, единогласно - оливье, ну и футболку с символикой любимого клуба. Хочу завтра это видеть. Я-то, конечно, сначала думала, что я сделаю сама оливье на всех. Но что-то совсем забыла. Зима, силы уходят в никуда.
Один из моих любимых магазинов - художественные товары. Там столько всего интересного. Сегодня минут тридцать изучала разные разности. В итоге купила грунтованные картон белый и еще черный акрил. Сначала с Варварой обсуждала, чем лучше красить задник - акрилом или гуашью. Потом еще с продавцом. Купила акрил. Так увлекательно красить задник. Нашла дома большую картонную коробку. Так что теперь у меня есть два задника - белый и черный.
В рамках программы экономии денег, ходила сегодня стричься в эконом-парикмахерскую. Страшно удивилась, но отлично подстригли всего за шестьсот десять рублей. Надо было, конечно, дождаться Лондон. И Брендану всегда нужны бесплатные модели. Но где тот Лондон и где я. Когда я еще там окажусь. А волосы вот, уже, неприлично-длинные. И только Мардок любит, когда длинные волосы. Будет завтра печалиться. Он все детали, наш Мардок, подмечает.
Иногда деточке звонят. В ночи.
- Эй, ты пьян? - спрашивает деточка, - да ладно, не гони.
- Это З? - спрашиваю, проходя мимо, - передавай привет.
- Нет, это не З, - отвечает деточка мне, - с мамой познакомить? - спрашивает она кого-то в трубку.
- Нет, - говорю я, - с мамой знакомить не, это же с мамой знакомить, если только серьезные намерения. А так зачем?
Потом деточка вроде уже идет спать. Но ближе к часу ночи, когда я приоткрываю дверь, потому что кто-то разговаривает, деточка романтично сидит на своем широком подоконнике, укрывшись пледом.
- Спать? - спрашиваю вопросительно.
- Мама, не мешай, я с другом разговариваю.
- Не хотел бы я быть пятнадцатилетним подростком, - говорит Варе Фил. Они опять обсуждали школьные истории и Варину жизнь.
- Интересно, чего такого ужасного ты ему рассказала? - удивляюсь я, - не так уж плохо быть пятнадцатилетним подростком. По-крайней мере, еще вся жизнь впереди.
- Ничего такого, - говорит Варвара, - просто про школу, учителей и малчиков.
Намедни деточку на пять минут оставили с годовалой племянницей подруги. Подруга пошла за обувью. Мелочь хотела ходить, а ей почему-то не выдали обувь. Видимо, в коляске обувь не нужна. За пять минут годовалая деточка устроила пятнадцатилетней деточке большой скандал.
- Еще бы, - говорю, - оставили с незнакомой теткой и чего можно хотеть в такой ситуации?
- Да, я ее носила на руках, укачивала, пыталась что-то говорить. Очень боялась, что сейчас какие-нибудь люди решат, что я похитила ребенка. Зато когда мы уходили, эта деточка очень возмущалась, - говорит Варвара.
- И что, - интересуюсь я, - теперь после такого страшного опыта ты вся в сомнениях, нужны ли будут тебе в будущем дети?
- Ну да, я теперь об этом думаю, - говорит деточка.
Варвара дочитала "Ночь нежна".
- Все-таки не люблю я грустные книжки, - говорит.
- Ну жизнь тоже чаще всего не очень-то веселая.
- Понимаешь, про любое событие можно рассказывать по-разному. Про смерть, к примеру. Это не всегда трагично.
- Про смерть всегда грустно, - говорю, - вот "Сто лет одиночества" грустная книжка?
- С моей точки зрения, нет, - отвечает, - понимаешь, тут же еще всегда как автор рассказывает. В "Сто лет одиночества" автор - он - Бог. Он просто рассказывает историю. Беспристрастно. Без эмоций. В "Ночь нежна" все время слышно автора, его позицию.
А я сегодня снимала, снимала натюрморт. А композиция никак не вырисовывалась. И это ужасно злило.
Радек опять же.
- Ну, - говорю, - когда ты будешь в Лондоне?
- Не знаю, - отвечает.
- В апреле будешь? Мне надо планировать свою жизнь.
- Не уверен, - пишет, - но ты же всегда можешь приехать ко мне.
Но мне не надо в Варшаву. Мне надо в Лондон. И это опять надо будет ехать в Лондон через Варшаву?