Вчера часа в четыре Варя-Яна. Варя стремительно собирается. Яна ждет.
- Так спать хочется, - говорит Яна.
- Странно, да? - кидает на ходу Варя.
- Во сколько легли? - спрашиваю.
- Не помню, под утро, - отвечает Варвара.
Накануне в районе часа ночи наши дети сидят на лавочке и ждут автобус. Направляются к Яне. Страшно, конечно, ужасно. И ничего сделать с этим нельзя. Спасибо, что берут телефонную трубку.
- Где сегодня будешь ночевать? - спрашиваю.
- У Яны на даче, - отвечает, - а завтра день рождения. Так что приедем.
- Трусы взяла, зубную щетку?
- О, да, трусы актуально, - кидается к комоду Варвара, - зубная щетка у меня всегда с собой. Как же надоело носить с собой дополнительный комплект одежды. Я в пятницу вернусь, - говорит, - у меня встреча с бабушками. Так что потом буду дома, собирать чемодан.
Да, когда мы были юны, никто не разрешал болтаться в ночи по большим городам. Мобильных телефонов не было. Никто не волновался, когда мы не выходили на связь прямо сейчас. В чем-то, конечно, было проще.
Я теперь хожу гулять. До Новокузнецкой и обратно. Хорошо жить почти в центре. Вчера в районе Новокузнецкой прилетело из мессенджера - приезжай в гости. Вышла из дома в пять, вернулась в два часа ночи. Почти как Варвара.
Конрад, зайка, пишет вчера:
- Я еду в Сант Тропе в начале июля. Моя подружка Ася работает там. Я буду спать в ее комнате. Давай, ты тоже приедешь. Мы тебе что-нибудь снимем.
Специально пошла посмотреть цены в Сант Тропе. Конрад обо мне очень хорошо думает и о состоянии моего кармана.
Домас поступил в Сант Мартинс, очень горжусь им.
- Домас, - пишу я ему, - знаешь, тут в метро рядом со мной сел малчик, один в один ты, когда ты был - блондин. В таких же несуразно-красивых-модных черных одеждах, туфли на платформе. Нет бровей. Нарисованы толсто белым карандашом. Я слишком поздно его заметила. Он рассматривал мою камеру. А мне уже надо было выходить, поэтому я не успела с ним познакомиться. Зато пишу тебе теперь, как у тебя все?
- Работаю, - пишет Домас, - прямо сейчас не могу говорить.
А Радек - негодяй. Я ему больше не пишу. Пусть ему будет хуже. У него такая бурная жизнь в Варшаве, что он не выходит на связь.