- ребят, вы чего? - спрашивает, - такие..., - типа, тихие.
- Это мы сегодня трезвые, - говорю
- Нет, ну правда, все же хорошо. Я вот на этой неделе - даже никакого алкоголя. И все хорошо, чего вы.
- Ну мы же не может тебе сказать - ах, как нехорошо, что ты забила на все, кроме немецкого, мы же приличные родители.
- Нет, я знаю, что вы считаете, что прямо сейчас я могу позволить себе наслаждаться жизнью, - говорит
- Это точно, - поддакиваю я грустно. Деточка вдруг беспокоится, обычно мы такие бодрые и веселые, так весело хохочем, сегодня у нас упадок сил.
С утра у меня была веселая съемка. В лифте журналист сказала, что мы едем снимать и она назвала фамилию.
- Вау, - сказали мы с Вариным папой, он мне сегодня тащил вещи. Если до этого это был всего лишь какой-то неизвестный коллекционер, с фамилией это приобрело совсем иной смысл. Тот самый, который когда-то купил у меня с десяток фотографий в свою коллекцию. С чьей женой мы так весело почти год ездили на разные съемки по всей Москве. С кем связано миллион историй. Я даже растерялась слегка. Впрочем, он тоже. Потом я прошла по узенькой "дорожке" между картин. И мне даже удалось поставить одну вспышку между этих самых картин. И минут за пятнадцать отсняла все то, что надо было отснять. И это был легкий хлеб. Даже подумала, не вернуться ли на журнальную стезю опять.
- Ваша девочка не про это, - говорит нам деточка, - не про эти вот лалала. Испанцы наши все очень любят оперу. Тут можно ходить на площадь, сидеть в шезлонгах и слушать оперу, которую показывают на большом экране.
Наша девочка в жару ходит в бассейн и много плавает. А потом еще смотрит сериал. И думает о жизни. Но она, да, не про оперу в свои шестнадцать, видимо, как большинство подростков.
Я выдохлась совсем. То ли жизнь такая бурная, то ли алкоголя мало, писать больше не хочется и ничего больше не хочется. Надо какой-то перерыв сделать.
Чемодан собрала. Очки для плавания не забыла. Полечу завтра в Малагу. А из Малаги в Лондон. Вернусь к концу августа. Вот
