- Дорогая, - пишет мне Радек, - мне срочно нужен оригинал картинки, где я распят на том чернокожем регбисте, помнишь? Я нашел кое-кого, кто наконец-то доведет ее до ума. Мне нужно будет повесить эту картинку на выставке. Это очень важно.
Сначала эту картинку мучила я. И она получилась недурно. Моя картинка, доведенная мной до вполне приличного состояния. Но наш мистер перфекционист решил, что надо бы что-то еще улучшить. И пару месяцев картинку мучил Рафа. Почему пару месяцев, потому что, вот прямо представляю, Радек приходил по вечерам в корсете или футбольных трусах в высоких ботинках на каблуках, садился рядом и говорил, что еще надо сделать. Рафа был более терпеливым, не убил сразу. Но в конце концов, сломался. Теперь есть кто-то еще. И опять нужен оригинал. Ну да, и выставка должна была быть год назад. А воз и ныне там.
- Дорогой, - отвечаю я, - ты обо мне вспоминаешь, только когда тебе что-то нужно от меня.
- Так и есть, так и есть, - отвечает он смиренно, - так ведь и ты такая же.
- Это не так. Мне от тебя всего лишь нужно внимание, впрочем, всегда.
- И это правда, да, - отвечает Радек, видимо, между рассматриванием разных членов в грайндере. И у них там, в Варшаве, должно быть тепло нынче.
- Если ты меня не пригласишь на выставку, я на тебя смертельно обижусь, - сообщаю я ему, на всякий случай. Вдруг случится чудо, и выставка будет.
Ну и надо наконец-то взять себя в руки и просто напечатать книгу с нашими картинками. Без цензуры со стороны маленького диктатора, который сейчас едет в поезде в Варшаву.