Приходилось все время останавливать экскурсовода, пытаться объяснить, что имелось в виду.
Впрочем, экскурсовод, милая юная барышня, совсем не возражала.
Потом нам фильм показали. Фильм был на английском с русскими субтитрами. В том самом месте, где говорили о союзе Ирака с СССР я как-то тоже потерялась, и пошла интересоваться, нельзя ли нам побыстрее перейти к мастер-классу.
Ислам как раз по-арабски пояснял, как ему скучно. Зато на мастер-классе было существенно веселее. Наши ведущие сыпали такими отличными умными словечками, что все время приходилось останавливать и рассказывать моим детишкам, что имеется в виду. Зато, надеюсь, тинейджеры наши выучили, к примеру, слово - персонаж.
Был занятный момент, когда ведущая рассказывала о методе Кулешова. Это когда в фильме показывают лицо человека, а сразу следом, к примеру, тарелку супа, потом опять лицо человека, а дальше гроб с ребенком - это там такие примеры были, а потом опять лицо человека, а дальше портрет красивой девушки. И в зависимости от того, какой кадр следует за портретом, можно трактовать человека на портрете как голодного, скорбящего или влюбленного.
Сара внимательно слушала, потом попросила меня пояснить, что все это значит. Что я считаю, очень здорово.
Ну потом все делали коллажи. Была фотобумага. В темной комнате. Фотоувеличитель. Все считали до десяти, пока свет падал на фотобумагу. Мардок невовремя уронил пленку с вертолетом, достал телефон, начал светить и слегка засветил сотоварищам их картинки. Но это ничего. Очень концптуально получилось. Каждый потом свою фотографию отправлял в лоток с проявителем, потом с фиксажом.
А потом мы всем сказали спасибо и пошли гулять. Ислам сначала собирался домой, потому что скучно. Махмуд собирался домой, потому что надо было делать монтаж передачи "курдистанские новости". Но в итоге, все пошли со мной. Зашли в Храм Христа Спасителя. Ислам с Сарой: "О, надо поставить свечки". Но тут же обнаружили, что за свечки надо платить. Приуныли, сказали, что в другой раз. Они у нас ребята гордые, никаких пожертвований не приемлют. Купила им свечки, они поставили за умерших бабушек. Сара с Исламом очень восхищались красотой Храма. Рассказала им историю Храма. И про бассейн тоже. Потом дошли до ЦДХ. Очень все восторгались памятником Петра Первого. Видите, а кому-то памятник Петру Первому нравится. Выпили чай в кафешке на набережной. Дети сначала отказывались.
- Знаете, - говорю, - однажды у меня кончатся деньги, а вы уже будете большими, и тогда вы меня чаем угостите, - аргумент подействовал.
Там только бармен в этой кафешке противный был. Я ему говорю:
- Вы знаете, у меня дети-беженцы. И бюджет ограниченный. Но очень бы хотелось всех напоить. Нельзя ли нам два чайника и два пакета чая в каждый чайник. Чтобы не покупать пять стаканов с пятью пакетиками чая. Потому что все равно никто чефир не пьет. Место хипстерское. А бармен дурацкий. Объяснил мне, что его не волнует, кто чего и как. И нет у них чайников. Покупайте пять стаканов. Не пойдем к ним больше.
Посмотрели еще на памятники у ЦДХ. Умилились им - этому кладбищу памятников.
А потом мне Мардок написал:
"Привет Лена так мне больше понравилось смотреть этот когда мы были в зале а телек говорит на англисском а перевод был на русском о писание
а ещё мне понравился делать верталёт картину и мне было лучше сувать воду бумагу и становится в воде верталёт первый раз это видел
лен извини меня пожалуйста за то что я влючал фонарик а у меня верталёт упал просто
больше так делать не буду лен а чай был очень вкусный
мне понравился"
Ислам у нас в легкой куртке и кедах. Замерз.
- Почему в такой легкой куртке? - спрашиваю.
- Папа без работы. Будет у папы работа, - говорит, - купим мне куртку.
- Слушай, - говорю, - у нас дома есть абсолютно новая мужская куртка твоего размера. Ее даже никто ни разу не надевал. Давай я тебе отдам. Она хорошо выглядит.
- Нет, не надо, - говорит наш гордый тринадцатилетний подросток.
- Что, мерзнуть будешь? - спрашиваю.
- Не буду, - говорит, - я не мерзну, - а у самого нос - красный.
Никто не знает, как можно выдать куртку человеку и не ущемить его гордость?
Что касается всего остального. Обработала сегодня последнюю картинку. И организм сразу решил, что можно наконец-то заболеть. Борюсь с этим. Мне еще три фоткнижки надо сверстать. Поменяла билет с 12 на 14. Потому что на 13 вдруг работа привалила. Немножко жалко двух дней Лондона. Но всегда хочется денег. Чтобы потом не париться, когда ведешь своих детишек в кафе пить чай.
Деточка моя сидела дома пять дней. Никуда не выходила. Непрерывно читала и весь день, и всю ночь. У нее такое бывает. Потом вдруг в пятницу решила, что надо бы пообщаться с согражданами. И это получился такой неудачный вечер у бедной деточки, что дома деточка была мрачна и недовольна всем вокруг.
Звоню я тут деточке намедни. Она с Дуней в кафе сидит.
- Что с голосом? - спрашиваю, - опять все плохо?
- Ну мама, - говорит деточка, - давно пора привыкнуть к дурацким депрессивным состояниям шестнадцатилетних.
Мы же вчера вдруг решили все-таки на кладбище съездить. Лева приехал в четыре. Кладбище закрывалось в пять. Приехали. Оставалось семнадцать минут до закрытия. Мы даже гвоздики умудрились купить.
- Главное зайти, - сказал нам копатель могил, - а так вас всегда выпустят.
- А фонари там есть? - спрашиваю.
- Нет, светите телефоном себе, - говорит.
Ну мы и пошли. Сначала заблудились. Но потом еще немножко побродили, наткнулись все-таки на табличку - могила Сахарова. Коля наш недалеко. И только я подумала дурацкое: "Ну, Коля, давай, помоги нам тебя найти", как тут же и наткнулись. Посветили фонариком, положили гвоздики. Ненавижу гвоздики. И пошли обратно, к выходу. На некоторых могилках лампадки горели. Так странно, снег под ногами, силуэты голых деревьев и лампадки тлеют в темноте.
Потом нас еще собака сторожа облаяла, сторож вышел, выпустил нас из этой бесприютности, и поехали мы куда-нибудь что-нибудь съесть. Как это всегда бывает с живыми.