Стакан вина, грибной суп, мама, спрашивающая добавить ли нам еще чего-нибудь. И карп готовится. И еще чего-то там. Такой Новый год, даже если это не мой, чужой праздник. И я такая примазавшаяся к нему.
- Радек, вставай, - пинаю я соседа по кровати. Он мирно сопит, - Радек - полпервого. Ну, правда. Ты же хотел чего-то успеть снять. Ты во-сколько вернулся? Просыпайся- мне вчера удалось удачно отмазаться от ночного клуба. В моем-то возрасте иной раз хочется мирно полежать в постели в обнимку с ноутбуком. Закосила под старость, похмелье и кружение в голове одновременно.
- В пять, - бурчит он спросонья, - завтрак, да? Сейчас проснусь.
Завтрак у нас, в итоге в час тридцать. На завтрак какое-то подобие селедки под шубой. Очень странно. Радек ищет одежду, в которой надо сделать один "очень-очень важный политический имидж". Модные штаны от модного дома Маквин, купленные за пять фунтов на одной распродаже, перемазаны в грязи. А мог бы продать задорого.
- Радек, вау, это что такое? - удивляюсь я. Мы с Радеком можем наводить ужасный беспорядок вдвоем, не самые аккуратные люди на свете, но во всем, что касается одежды Радек - огромнейший аккуратист. С такой трепетной любовью к своей одежде.
- Ну, - говорит он, - длинная история. Там был такой симпатичный малчик и он почему-то сказал, что надо идти в парк.
- Типа, жесткое домашнее порн-немецкое видео под дождем?
- Какое там. Какое порно? Можешь себе представить, температура около нуля, ни одного куста, трындец холод, зуб на зуб не попадает и я такой - что я здесь делаю? Очень романтично.
- Не то слово, могу себе представить. Притащил бы его к себе домой. Сказал бы - сорян, я тут с мамой кровать делю. Ты не будешь против, если мама тут рядом будет спать?
- Ну тебя, - говорит Радек, - хотя, судя по нему, ему было бы фиолетово. Ты знаешь, что все магазины закрылись, а мы ничего не купили для моей бабушки, уже два часа дня.
- Я тебе об этом говорила два дня подряд, - отзываюсь я, - так что чего уж теперь? Помнишь, что ты говорил? "Сладкое она не ест. Передарит мне потом, забыв, что это я ей подарил". А мог бы получить дополнительный подарок от бабушки. И носки она носить не будет, шерстяные носки, и варежки тоже. Так что не ной теперь. Будет твоя бабушка без подарка.
На улице пустынно. Редкие прохожие спешат, торопятся к себе домой. Мы доезжаем до Дворца Культуры, в то место, где совершил акт сожжения Петр Щенсный, протестовавший против политики польского государства. Уже почти стемнело. Но у нас никак не получается проснуться пораньше.
- Может двадцать шестого придем? - спрашивает Радек, - проснемся пораньше и придем?
- Нет, уж давай сейчас. Если что, двадцать шестого переделаем, если удастся проснуться раньше.
Мы просим прохожих отойти, делаем картинки.
- Пожалуйста, посмотри, чтобы пояс точно закрывал глаза человека на спине, - просит Радека. Меня всегда раздражает его требовательность к деталям. Он стоит, спиной ко мне, на фоне темного неба. На пальто сзади - портрет человека, пояс ровно по глазам. Специально ремень заказывал для этого пальто и для этого снимка. Рядом - очередь на автобус, тех, кто торопится в аэропорт. Молча и угрюмо наблюдают, как мы снимаем.
Переходим дорогу.
- Сейчас я тебе покажу еще одну точку для съемки.
Еще одна точка на входе в небольшой туннель. Все та же высотка - Дворец Культуры, любезно "подаренной" советским правительством польскому народу. Войтек говорил, что на этом месте был, хорошо сохранившийся, старый квартал, который чудом уцелел во время войны. Снесли под корень. Делаем еще пару-тройку картинок. Уворачиваясь от снующих машинок. На обратном пути заходим в единственный открытый магазин, который закрывается в шесть. Купить щит для нашей картинки про русалку, как символ Варшавы.
В магазине сплошные русские и украинцы. Торопятся купить какие-то сувениры.
- Почему магазин открыт? - спрашиваю я Радека.
- Потому что это шведский магазин, - отвечает он.
- Мама, купи мне, - говорит маленькая девочка по-русски, хватая пластиковую какашку. Так странно, вроде бы не Каталония, в шведском магазине какашки продают, пластиковые. В Варшаве.
Щит находится. Самый последний, самый облезлый. Поролоновый.
- О, мы без елки, - говорит мне Радек, входя домой, - мама взяла елку к себе.
Мама живет в соседней квартире.
- Без елки на Рождество, переживем как-нибудь.
Дома мама кормит нас грибным супом. И еще варениками из квашенной капусты с грибами. Незаметно перекладываю Радеку вареники на тарелки. Он доедает мой суп, пока мама не видит. Мне почти полтос, мой друг доедает за мной, чтобы мама не расстроилась.
К маме должен прийти сосед, у которого жена в прошлом году умерла. Это мне мама объясняет на смеси русско-польского. В комнате у мамы уютно, красиво, елка мигает огоньками, наша елка.
Через полчаса, когда мы уже валяемся у Радека на кровати, мама приносит нам елку обратно.
- Он засмущался и решил не приходить, - говорит мама, - пойду к сестре. А вы куда-нибудь пойдете? Возьмите четыре стакана, вдруг к вам придут гости.
- Радек, выпиши кого-нибудь из грайндера, - прошу я.
- Кого? Все отмечают Кристмас в кругу семьи. Мы в Польше, детка.
Я обрабатываю радековскую картинку, ту, где он стоит напротив Дворца Культуры в туннеле.
- Можно я сюда наложу снега побольше в фотошопе? - спрашиваю я, - будет у нас с тобой рождественская картинка.
- Лучше усы мне сделай подлиннее, как у Бартоша. Зачем фотошоп?
- Или у Славчика?
- Загни их посильнее. Может пойдем в Романо? Если они открыты?
- Пойдем, я возьму камеру, будем там всех снимать.
- Ту чернокожую транни, давай?
- Конечно, - говорю.
- Ага и мы такие придем туда, а там на Кристмас только одни неудачники соберутся, те у кого семьи нет, алкоголики разные.
- И мы такие парой с тобой, думаю чудесная идея. Рабоче-пролетарские-алкоголики-геи и парочка нас с тобой. Российско-польская пара. А еще можем пойти в Собор на рождественскую службу. У вас же будет рождественская служба? Смотри, сколько у нас опций. Принеси мне бананы и мандарины, пожалуйста.
- Ну да, в двенадцать ночи. Только я должен выглядеть сногшибательно, я должен продумать свою одежду.
- Продумай, пожалуйста.
Короче, включили топ-сто рождественских песен. Я пью вино. Радек в душе торчит. Такое отличное семейное рождество в Варшаве. Короче, хорошего Рождества тем, кто его отмечает!
