- Осторожно, приготовьтесь, - и машина так бочком-бочком скатилась в придорожную канаву, засыпанную снегом. Мне еще было в этот момент интересно, мы перевернемся на крышу или нет. Но нет, так, боком встали. Я оказалась где-то почти сверху. Барышни где-то почти снизу. Бампер уткнулся в камыши. Видимо, в канаве было болото. Замерзшее. Конечно же, сразу же очень захотелось написать всем вокруг, что мы в кювете, посередине в нигде. Темный лес, пустая дорога. До поезда - один час. God bless me, я всегда выезжаю очень сильно заранее. И никакого интернета, никакой связи. Не позвонить Вариному папе радостно - "аааа, мы в кювете. Это такое приключение". Впрочем, мы сделали темное селфи, я сверху, барышни снизу. Оля все-таки где-то там снизу поймала связь и позвонила другим членам нашей команды, которые мирно пили чай или что-то там еще и готовились ко сну в доме престарелых.
- Ну что, надо тебе ловить машину, - сказала Оля, - о нас не беспокойся. Нас вытащат.
Звучало это, примерно, - Run, Rabbit, Run!
- Как же я вас так брошу? - спросила я, - вдруг вы тут замерзнете.
Ловить машину. Машина ходить раз минут в пять или в десять. Лес, пустынная дорога. До станции девять километров пешком через снега по незнакомой местности. За час точно не осилю. Я бы побоялась, наверное, останавливаться. Мало ли, подстава какая. Только бы в полицию позвонила. Первых две машины проехали мимо. Третья остановилась. Но она шла в другую сторону. Парнишки с пивом.
- У вас переднепроводная? Значит вы нас не сможете вытащить. Нам бы вот только девушку до станции подбросить.
- Мы на обратном пути, - сказали они, - если вас еще кто-нибудь другой не подберет.
- А вы не могли бы нам дверь открыть, а то она изнутри не открывается, - попросили мы.
Молодой человек пробрался через снег, открыл мне дверь. Подержал рюкзак с техникой, пока я выбиралась наружу.
Снега было много. Тут же набился в ботинки.
- В любом случае, спасибо, что остановились, - поблагодарила Оля их.
В машине было вино, бутерброды. Некоторым надо было в туалет. Тем, кто остался где-то снизу. Через их дверь вылезать было бессмысленно.
Я уехала на следующей машине. Остановились девушка со своим бойфрендом. Бойфренд посмотрел на нашу машину сверху-вниз:
- Вот тебе и шипы, - сказал он.
Я села к ним в машину и мы поехали. Километров двадцать в час. Машину хорошо так в разные стороны ведет. Под шансон. Про снегокилометры. Очень было в тему. Высадили меня у вокзала. Там еще памятник погибшим во время артналета ленинградским детям. Двенадцать вагнов детей из предблокадного Ленинграда. Одиннадцать. Снег. Редкие огоньки. Пьяные голоса. Пустое здание вокзала. Стоянка поезда предполагается всего две минуты. Непонятно в какую сторону идет поезд. Перрон занесен сугробами. Страшные воспоминания из детства, ограбят, убьют и все-такое. Рассказы перед этим - отсюда все нормальные уезжают - или в Питер, или в Москву. Здесь все пьют. И телефон почти разряжен до кучи.
Сначала все-таки позвонила Вариному папе сообщить, что улетели в кювет, но все нормально, я уже на вокзале. Барышни все еще в кювете. Но, на самом деле, страшно. Потому что какие-то пьяные мужики пытаются выяснить, кто кого должен ударить и кто к кому сейчас пойдет в гости. Варин папа бодро ответил, что если из кювета уже вытащили и на вокзале, значит, жизнь удалась и не стоит переживать.
Тут же обнаружила, что мама звонила ровно в тот самый момент, когда мы улетели в кювет. Спросила, у нее нормально ли все. Ну не рассказывать же маме, что ты неизвестно где и ужасно боишься прямо сейчас.
Потом еще написала клиентка про съемку. Заодно ей пожаловалась, что все страшно ужасно, хоть и приключение. Периодически шли сводки из кювета. Народ из дома престарелых собрался и приехал.
- Так что у нас тут тусовка, - писала мне Оля.
В какой-то момент все-таки появились люди-пассажиры. И даже рассказали мне, где должен быть шестнадцатый вагон. Мне надо было в десятый. И сквозь сугробы продираться к предполагаемому месту посадки.
Подошел поезд.
- Можно я к вам в вагон залезу? - спросила я милую девушку, открывшую вагон, - у меня десятый, и я боюсь, что не успею.
- Так и у меня десятый - ответила проводница, - забирайтесь.
Вот в этом месте я выдохнула. Поезд до Москвы ходит один раз в сутки. Ну и просто два раза в сутки в этом месте останавливается поезд. Один раз в Москву, один раз на Псков. У меня съемки в шесть вечера. Мне надо в Москву. И никаких других шансов успеть. Поэтому страшно.
Занятно, насколько оно потом выглядит смешно. Все эти ночные страхи. Я - в кювете, поезд через час. Я - на вокзале. Одни пьяные вокруг. У меня в рюкзаке две камеры, одна вспышка и еще какие-то деньги. Небольшие по московским меркам и огромные по местным. Я даже не достала камеру ночью, чтобы сфотографировать это безлюдье.
В поезде досталось женское купе.
- Только не мужское купе, - говорил мне Гавино пару месяцев назад, когда я покупала ему билет на поезд Москва-Петербург. Мужики храпят и еще все время выясняют - Крым наш или нет.
В женском купе все тоже храпели, спасибо мне, взяла себе затычки. Все спали в трусах. Сверху выглядело чудесно это женское купе. Такое торжество плоти. Утром они мне очень удивились, когда я вдруг решила спускаться. Они так громко разговаривали и я так сильно их ненавидела. И тут они такие:
- Ой, а мы вас не видели, и разговариваем так громко. Простите нас. Хотите чай, - врачи ехали из ведомственного пансионата. Чудесные абсолютно врачи. Я им тут же и про кювет рассказала и про всю свою жизнь.