Мне тоже вполне себе ничего. Если бы только не мигрень третий день.
Ну и иногда. Зачем это все? Кому это нужно? Ну кроме Радека, конечно.
Впрочем. За наши лет двенадцать знакомства мы создали нашу историю двенадцати лет знакомства и окружающей среды. Друзей, случайных знакомых, одежду, два города, несколько квартир.
Пару дней назад, я только прилетела и мы уже шли с чемоданом, большим чемоданом в соседний квартал. На Радека был огромный белый плащ из латекса от Маквин. Тот самый, в котором как-то пару лет назад он тащился по Лондону в Рождество.
Вонючий подъезд. Гопники у входа. Огромная квартира. Старый-старый квартал. Тот самый, один из немногих, который уцелел во время авианалетов на Варшаву.
Все белое. Темного дерева мебель. Ковры восточных мотивов. Ванна в спальне. Книги по искусству. Театральный режиссер. Молодой, многообещающий. Завязал на время пить. Поэтому нервный. Через месяц шоу в Лос-Анджелесе. Ну то есть где-то такой уровень.
И мы с Радеком. Два престарелых "художника".
Немножко повеселились. И была ванна с пеной. Кислотные водолазки и смешные лосины. Два гражданина в ванне в этом всем. Соседка сумасшедшая, стучащая нам в стенку. Книжки с надписью Россия на обложке. Но потом что-то пошло не так. Должна была вернуться из Кракова женщина-оператор соседка нашего режиссера. Пришлось экстренно пылесосить квартиру, мыть ванну. Отгадайте, кто пылесосил. Я, конечно. Марта бы мной гордилась.
Картинками любуюсь теперь.
Особенно там, где Радек на огромных каблуках с довольной физиономией. И где-то под мышкой у него маячит наш известный режиссер. На одном - зеленая короткая водолазка соседки, на втором - розовая. Так что животы у обоих, как это говорит Радек, наружу. У режиссера. Такой округлый-трогательный. И это делает картинку такой настоящей. Впрочем, не уверена, что режиссер наш это заценит.
Вчера был базар и окрестности Новой Праги. На базаре пустынно. Заблудившийся наркоман ловил чертей. И мы такие с Радеком. В лабиринтах базара все время на него натыкались.
Вечером к Радеку приходил племянник Стас трех лет от роду. Пока радековская мама готовила ужин, он с нами тусил. Радек играл в динозавров. Мы так ловко поиграли в динозавров, что Стас немножко испугался. Сказал, что он, пожалуй, пойдет от нас.
Чуть позже они гонялись с Радеком за мной, обещая съесть. И мы даже начали понимать со Стасом друг друга. Мне немножко поднадоело и я поставила Стасу спасительный мультик. Про маму обезьянку.
- Что ты робишь? - спрашивал у меня Стас, пока я искала мультик.
В ночи у нас по программе был Конрад. Делал мейк ап Радеку. И это тот самый момент, когда нас стало немножко много в жизни друг друга. Когда Радек сообщил мне, что надо фотографировать вот ровно так, а не так.
- Радек, ты помнишь, всего второй день. У нас еще есть третий. Держись друг. Мы не можем поругаться прямо сейчас. Давай дотянем до завтрашнего вечера.
Так что у нас есть еще безобразная драгквин с неровным макияжем и светлым париком.
Где-то в промежутках, мы еще ходили в разные гости. К нам ходили разные гости.
Ходили в гости к двум белорусским друзьям.
Они говорили с Радеком по-польски. Мы с Радеком по-английски. И эти двое со мной по-русски.
В какой-то момент я стала им пересказывать события дня. И влез Радек, уточнил детали.
- Да ладно, - удивились белорусские ребята, - с каких это пор ты понимаешь по-русски?
- Мы с ним уже двенадцать лет знакомы, - говорю, - как-то приспособились уже.
Завтра Лондон. Сегодня все еще дождливая Варшава. И эта головная боль что-то совсем замучила
Говорят, на родине снег.