- О, - говорю, - выйди на кухню в своих шортах и коротком топе. Вдруг они испугаются безнравственную тебя и слиняют.
- Ну, мама, - укоряет меня деточка.
Лицо у деточки почти прошло. Осталась пигментация. Которая, если верить интернетам, может еще сходить пару месяцев.
Также на английском писали сочинение. К деточке подошла учительница и спросила, почему на сдаче теста, когда распределяли по группам, деточке никто не сказал, что нечего ей делать на английском. Можно сразу сдавать экзамен. Деточка же в тот день была с похмелья и не спала ночью, тест сдавать не желала. Просто объяснила, что у нее с английским все хорошо. Так что ее отправили в самую сильную группу по-английскому. А могло бы случиться, что деточка просто бы сдала экзамен и не тратила сейчас бы время на занятия по-английскому.
Я же вернулась. Как это водится, впала в депрессию по этому поводу. Надо бы срочно привыкнуть к существующей действительности. Вчера неприятный мужчина толкал меня в спину в метро.
- Зачем вы это делаете? спросила я.
- Вы мне еще на голову сядьте, - дело происходило в час пик.
- Какой вы грубый, - сказала я ему. Он несколько опешил, потом ответил:
- Больно умная, - я еще думала на него покашлять, со словами - а вот я сейчас на вас своим короновирусом накашляю. Но потом передумала. В любом случае, он перестал толкать меня в спину.
Сегодня ездили на Шагала. Шагал великолепен. Монастырь отреставрировали очень здорово. Огромное здание впечатляет своими размерами. Но пробки. Даже если это будни, эти пробки - ужас, ужас.
Мне неожиданно написал Дильшот. Одна из моих педагогических неудач. Два брата из Узбекистана. В те времена, когда я еще занималась с детьми беженцами. Ходили с удовольствием. Домашних заданий не делали. На мое возмущение, красиво хлопали глазами. Дильшот сейчас в Москве, работает вместе с папой. Не уверена, что ему есть восемнадцать. Вдруг поняла, что соскучилась по педагогическому процессу. Было приятно их учить русскому языку. Жалко, что там в этой конторе все так поменялось, что обратно ни за что.