- Знаешь, мне хорошо. Я вдруг вспомнила, как хорошо жить одной. Никто тебе ничего не готовит. Так что приходится готовить самостоятельно. А если готовить, то тогда уж что-нибудь вкусное. У меня столько теперь обязанностей. Мне не хватало этого. Вот, меня мучает совесть сегодня. Я не успела подготовиться к семинару по математике. Иду на день рождения к Жанель. Меня мучает совесть. Это все ты.
- А я при чем?
- Ты меня такой родила. А потом так воспитала. Что вместо того, чтобы думать о приятном, меня мучает совесть из-за этого семинара по математике. А еще знаешь, так странно, если тебе с кем-то было классно на тусовке. Это не значит, что потом, в трезвом виде, тебе будет о чем поговорить с этим человеком. Мы тут встречались с девочкой из Люксембурга, ходили на полуостров. И это было странно. Хотя, может быть, нужно время, чтобы привыкнуть к человеку.
У меня были веселые выходные. Я встречалась с компанией тех, кого снимала для проекта "Сокамерники". Пианист и пианистка, два кандидата филологических наук - тоже семья, яхтсменка-программист и еще разные приятные люди. Все сидели в Сахарово, в разных корпусах и на разных этажах. Маленькое кафе. Бухло можно с собой. Ливень на улице. Крыша протекает. Советский фаянс в старых буфетах, диванчики и звонкие капли в подставленные бидон и кастрюлю. И еще художница Юля, которая по легенде укусила Соню, с которой я тоже успела посидеть. И наконец-то эта история из первых уст. Круг замкнулся.
Утром отдаю ключи своим гостям. Дети - один немец, вторая русская. В обед встречаю их на Сретенском бульваре в тот самый момент, когда Маринна с компанией наконец-то заметили меня и идут ко мне.
- Она опять до кого-то докопалась, - говорит Марианна Ане, - снимать будет?
- Марианна, смотри, это мои гости, - кричу я. И неловкая пауза.
Рюмочная в Гостином дворе. Сбоку за длинным столом девушка рассказывает трагичную историю:
- В итоге, я послала своего папу. Он - немец. Я послала его по-русски, матом, далеко, и ушла из дома.
- Русский мат все понимают, - комментирует молодой человек.
И пешком до Новокузнецкой с Вариным папой. Неожиданно на мосту - столпотворение. Все желают смотреть салют. Пробираемся сквозь толпу. Кто-то кричит - Ура. Вдалеке раскаты грома. Толпа вертит головами. Салюта с этого моста не видно. Только отблески огней на воде. Никакого раскрашенного неба.
Деточка звонит:
- Зря я занималась пилоном. Я и выпила совсем ничего. Но почему-то напилась. Девочки поехали провожать меня домой. Я сопротивлялась. В метро я увидела шест и захотела продемонстрировать свои умения. Они это сняли на видео. Вам было бы стыдно за меня.
- Вот так теряют друзей, -говорит Варин папа.
- Нет, все иногда напиваются в девятнадцать лет.
- И не в девятнадцать. Пришли нам видео. Мы будем любоваться.
- Ну уж нет.
Что касается меня, меня интересует разница между двумя усатыми - одним, который фактически угробил полмира и собственный народ, развязав войну против полмира, ратовал за чистоту расы. И другим, "усатый мудрый дедушка, любитель всех народов, а как он русских понимал", который планомерно уничтожал людей из своей собственной страны, кто не пролетарий - тот враг, впрочем и пролетарии могут быть не правильными, поэтому должны быть уничтожены. Порядок цифр уничтожения примерно где-то рядом. А также как могут называть это победой граждане, которые в курсе, что людей попавших в плен к нацистам, после освобождения отправляли в ГУЛАГ? Когда ветеранам собирают на протекшие крыши и туалеты внутри жилья? Или я просто что-то не понимаю?