- Кто бы мог подумать год назад, что будет вот так - и с плакатом больше никто не выйдет, и никаких больше митингов, - говорил кто-то.
Пока курили на улице, к нам притирался какой-то мужчина, с такой усредненной внешностью, какая обычно у эшников бывает. Делал вид, что кому-то звонит. Вслушивался в разговор. Может быть это у меня паранойя. Но вот это ощущение, что человек просто за нами следил. Ничего такого никто не обсуждал. Разве только что Аня рассказывала, как она уплатила свой штраф в сто пятьдесят тысяч. И ей пришла бумажка, что ничего она не заплатила, так что счета заблокировали и пришлось разбираться с этим. Ехать по месту жительства. А так все такие обычные разговоры: про гинекологов, кто как наблюдал на выборах, кто к какому психологу сходил, какие кто сериалы смотрит, что читать, и что акварелью оказываться очень приятно писать, и прочие такие обычные девочкины разговоры.
Я потом шла до метро и обнаружила, что человек этот меня, фактически, проводил и, видимо, вернулся обратно наблюдать за оставшимися. Но может быть у меня паранойя. Оно,знаете ли, по нашим временам случается иногда.
Деточка Варя ходила в гости к мальчикам напротив. Сначала с Районом сидели в клубе.
- Такая интернациональная компания: итальянцы, англичане, ирландцы, испанцы, немцы. Было скучно, выпила стакан воды, пошла домой. Райан иногда по-прежнему пишет: выходи на кухню валяться на диванах и болтать. Написал тут намедни, что ему одиноко, и, типа, гоу обниматься. Ответила, что на обниматься не подписывалась. Это точно не ко мне. Вернулась домой, высунулась в окно. Малчики напротив, которые врачи, кричат: приходи в гости, мы сейчас к Робину на тусовку идем. Пошла к ним в гости. Робин встретил внизу, говорит: "Прости, пожалуйста, у нас сегодня тусовка - тридцать малчиков и одна девочка.Так получилось.Тебе ничего?" У них у одной из подружек был день рождения, и она всех девушек собрала где-то в другом месте. Я захожу, на мне широкие белые брюки и кофточка в обтяжку с голой спиной. Я в куртке. Мне давно не было так неловко. Я снимаю куртку, и они, понимаешь, они же там все хорошо воспитаны, все просто автоматически начинают на меня смотреть. Но быстро отводят глаза. Всю ночь проболтали с Робином. Будущий хирург. Сказал, что в тот вечер, когда они меня позвали на тусовку, когда я тоже высунулась в окно, он видел только мои очертания, но ему показалось, что я очень красивая. Не очень давно расстался с девушкой. Она хотела замуж и знакомила его со своей семьей, а ему еще рано. А потом они полгода жили в разных странах. И ему не нужны никакие отношения прямо сейчас, и ему не нравится, когда на него слишком сильно давят. Но он такой милый. И с ним так приятно. Но он такой - "я сейчас еще не пойму, как я относительно этого всего себя чувствую". Можно я тебе поплачу?
- Ну поплачь.
- У меня, видимо, опять срыв и грустно. Все: и Янка, и Лева, и папа, сказали, что я - дурочка. Что мне потом опять будет грустно и больно.
- Ну в чем-то да, начинать отношения, когда человек только закончил другие отношения, всегда проигрышная тема. Но может быть тебе сейчас поесть и лечь спать.
- Ну да, может быть у меня из-за этого сейчас тревожность.
- А с другой стороны, человек он же живой, и когда вот это еще такое будет. В сорок-пятьдесят лет это уже отнюдь не так волнует. Все куда как спокойнее.
Глаша уехала в Берлин учиться. Оставила трогательную записку на столе, где благодарила за все-все, а также просила простить за подростковость и неаккуратность. Буду по ней скучать. Но у нас еще на целую неделю есть Дэвид. Который намедни принес мне большую пластиковую голову Давида. Чему я ужасно рада.
Такие дела. Про дождь на улице вы и сами все знаете.