я просто живу

Смотрели вчера с Вариным папой "Why women kill". На самом интересном месте звонит деточка Варя.
Они с Левой когда куда-нибудь или от куда-нибудь идут, чтобы не тратить время зря, звонят.
- Вот, - говорит Варя, - сходила я все-таки с Камилой в паб. В паб нас не пустили. Теперь ПЦР должны быть другого образца. Так что посидели в другом месте. Была компания двое малчиков англоязычных и трое нас русскоязычных.
- Из какой страны англоязычные?
- Не знаю, - моя девочка никогда не интересуется деталями. Если только кто-то сам расскажет. А так зачем лишние знания о незнакомых людях? - там был один молодой человек, очень мной интересовался. Уговаривал пойти дальше. Но я - большая молодец, заставила себя в двенадцать вернуться домой. Мне, конечно, как обычно казалось, что пропущу все самое интересное. При этом я знала, что обычно ничего интересного из этого выйти не может.

- Если кому-то очень надо будет, он тебя и так найдет.
- Ну нет, он получил работу в Нидерландах и уезжает в понедельник.
- Какую работу?
- Не знаю.
- А сколько ему лет?
- Двадцать два, кажется. Но это неважно. Мы, в итоге, с Камилой проболтали все время. Она про свое лето рассказывала, а я про свое. И теперь, такая молодец, иду домой, горжусь собой, но немножко расстраиваюсь, что могла что-нибудь интересное пропустить.

В этом самом месте Варин папа машет мне руками из серии - ну давай, заканчивай, кино надо смотреть. И я резко закругляю разговор.
- Вот, не хотите со мной общаться, любимые суслики, - говорит нам Варя и много раз чмокает в трубку.

Сегодня же я ей звонила. В тот самый момент, когда в одиночку брела где-то в центре Москвы ближе к вечеру. Пятницы вечера.

- Понимаешь, - говорила я ей, - вышла сегодня в центр, хожу, а я давно на улицах не снимала. И мне все никак, скучно, никаких сюжетов. Раньше это был знак, что пора куда-нибудь ехать, освежать чувства. Мы сегодня с Радеком говорили. Он опять сдал свою комнату в Боу и переезжает в другой квартал. Опять будет экономить деньги. Уже почти всю свою модную коллекцию одежды отправил в Польшу. Осталось пять коробок. Я ему говорю: "Так и переберешься в Варшаву обратно". А он мне: понимаешь, мне нравится жить на два города. Каждый раз новая жизнь. Здесь одна, там другая". Это же очень про меня, понимаешь. Я же тоже раньше жила на пару городов и стран. А сейчас все замедлилось, ничего не меняется.

- Мама, - говорит Варя нежно, - я тебя люблю. А еще сегодня я себя заставила проснуться, - видимо, часа в два, - и сейчас переношу вещи в свою комнату. Никто не приходил меня проверять, как я тут на карантине. Ясмин заболела. Так что непонятно с кем идти на вечеринку. Ты, между прочим, прервала мой разговор с Янкой.
- О чем говорили?
- Я ей жаловалась, что я вот сегодня такая вся тревожная, и непонятно, идти или не идти.
- Что говорила Янка?
- Жалела меня.
- Иди.
- А вдруг он решит, что это я из-за него туда пришла?
- Почему тебя это должно волновать. Пусть тебя волнует, как ты опять себя будешь заставлять в двенадцать отправляться домой, если, конечно, ты и вправду решила менять режим.

- А еще мне звонила В. Говорила, что ей тот самый малчик предложил встречаться. И вот она сразу такая вся в раздумьях, надо ей или нет. Я ей написала, что очень ее понимаю. Она сразу - как это ты меня понимаешь? И я ей, ну это же такая обычная история, сначала тебе этого хочется, а потом если тебе вдруг предлагают, ты такая - ой, ой, ну на фиг, лежишь такая зайка под одеялом грустная, тревожная и боишься нос высунуть. Мало ли что. И она мне сразу - это вот прямо про меня.

- Да, - говорю, - вот у меня и в моем окружении как-то было по-другому. Встретились, поцеловались, может быть куда-нибудь сходили, может быть случился секс, может быть ты вдруг обнаружил, что вы уже давно живете вместе. А потом даже случайно поженились. Как-то без обсуждений.

- Ну нет, в нашем положении принято сразу устанавливать статус. А то помнишь, как я тогда с Ж. Вроде бы мы один раз с ним повстречались. Потом я с Ф. целовалась через пару недель. Потому что непонятно было, что у нас. А Ж. потом так расстроился. Обговорили бы сразу, что у нас, и не было бы никакой драмы.

- Как все сложно.

Радек сегодня неожиданно взял трубку с первого раза. Ел что-то там на кухне и полтора часа слушал рассказы про мою жизнь. Хлопал и переживал периодически.

В итоге, почему-то сказал, что вот, мы уже взрослые, а так ничего и не добились.
- Как это? - возмутилась я, - я вот, к примеру, успела даже двенадцать суток отсидеть и буду этим гордиться всю оставшуюся жизнь. А чего вот добился ты?
- Ну знаешь, мне только сорок в этом году исполнится. Так что у меня еще есть время тебя догнать.

Сорок лет. Мой полтос мы вместе с ним встречали. В общем, надо как-то на его день рождения в ноябре приехать. Вдруг получится.

Я же сегодня сначала наткнулась на Мардока, три года с ним русским языком занималась в "Школе на коленке". Раздавал листовки около Китай-города. Такой большой малчик вырос. А через двести метров ко мне подошел блондин с половиной выбритой головы, лет девятнадцать на вид, улыбнулся, сказал:
- Привет.
- Я вас не помню, - всматриваюсь.
- Я к вам на фотокружок ходил, когда лежал в шестерке, Сухаревой, больнице. Я - Даниил.
- О, - говорю, - то есть три года назад. Ты должно быть сильно вырос. Как у тебя дела?
- Да уж. Вырос. Все нормально сейчас, - и в этом месте он показал мне свои руки тыльной стороной. Никаких больше насечек. Чистые руки. Ко мне тогда отделение суицидников приходило в кружок, - работаю баристой. Вот, с девушкой гуляем, Рядом с ним стояла милая барышня и улыбалась, - вот все-таки все не зря. Где-то мы все ходим, помогаем друг другу, улыбаемся друг другу, вытаскиваем друг друга из разных болот.

У деточки Вари разбитое сердце. Она вернулась домой часов в семь, с порога сообщила нам, слегка приоткрывшим по одному глазу: "Какой козел, нет, ну какой козел!". Часов до девяти перемещалась с кухни в свою комнату с бутербродом с колбасой и что-то возмущенно бормотала Янке, которая чилила где-то там в Греции. В квартире стремительно запахло алкоголем.
- Я разбила коленку, пока искала Дунин десятый айфон, она плакала. В итоге, они на меня все обиделись, потому как я ушла с этим козлом и ни с кем не попрощалась.
- Надо переставать использовать это слово в своей речи, почему она все дурное так ловко перенимает, - задумчиво сказал Варин папа.
- Я шла мимо Макдака, у меня кончились деньги, у Дуни не было денег и мне пришлось за нее платить, так что теперь она еще больше денег мне должна. Я так люблю завтраки в Макдаке. Вот такого никогда со мной не случалось в Вене, чтобы у меня кончились деньги на завтрак в Макдаке.
( Collapse )

- Ну во-первых, в том самом посте были неточности. Ты же в итоге не извинилась. Ты просто позвонила вечером, пожаловалась на папу, и такая - мне так грустно и одиноко.
- Это она извинилась так, и это ты только сейчас прочитала пост, который она написала два дня назад? - Варин папа точно меня любит.
- Ну ладно тебе. И почему ты звонишь?
- Подумала, что вы у меня там такие одинокие суслики. Надо вам пожелать спокойной ночи. У меня здесь такое медитативное время. Даже Янка написала мне, что ей кажется, что мне сейчас не хочется ни с кем разговаривать. Мы с ней переписываемся. А еще сегодня утром звонит телефон. И я думаю - не буду брать трубку. А он звонит и звонит минут пять. Мне так нужно было залезть в инстаграм. Но я терпеливо ждала. И он реально минут пять звонил. Я потом думаю: вдруг у него что-нибудь случилось, вдруг у него появилась девушка, или он успел ее уже даже бросить и звонит рассказать. Пришлось ему все-таки перезвонить. А он потом начал эти свои дурацкие шуточки, так что я стала раздражаться. Потом даже извиняться пришлось. А еще я когда во второй день залезла в бассейн. Понимаешь, тут пока не жарко, каких-то тридцать градусов и вот эта разница температуры, ты залезаешь в бассейн, а он реально ледяной, так что дыхание перехватывает. Сегодня я купалась, уже намного получше. Мы гуляем по горам. С Ларой хорошо, если не хочется говорить, можно просто молчать и это тоже комфортно. Мне давно надо было отдохнуть от себя. А еще я подумала, что да, я толстая, бывает. И зачем мне надо быть худой? Я - умная, интересная и красивая, малчикам я нравлюсь в любом виде. Вот Т. даже не заметил, что я потолстела на пять килограм. А еще у меня грудь большая, так что это компенсирует мою не слишком худую талию. И еще всем вокруг почему-то нравится, когда грудь большая. Меня всегда это раздражало.

- Деточка, - пишу я ей, - а сколько ты сейчас такая толстая весишь?
- Пятьдесят восемь, - отвечает она. Моя толстая зайка с ростом метр семьдесят два. Ох уж эти самокритичные деточки. Но зато очень самостоятельные.

Наконец-то узнала, как в тюрьмах стригут ногти: их выдают и заключенные под присмотром могут состричь эти самые ногти.
Приходил Даня с сокамерниками сниматься в мою историю про сокамерников. Приводил с собой редактора Медиазоны, автора телеграм-канала Протестный МГУ, и еще одного Диму. У одного, в итоге, пятнадцать суток, у второго - сорок суток. У третьего не спросила.
Редактор Медиазоны отдал Дане маникюрные ножницы. Дане их мама в стельках спрятала, когда передачу передавала.
Мало снимались, много пили чай. Практически, встреча с однополчанами. Даня хотел сниматься на коне. Конь-качалка пользуется большой популярностью у моих гостей. Коня жалко, надо прикупить коней на палочке. В H&M таких видела. Кстати, если у кого есть ненужный торшер старый, я бы забрала.
Деточка Варя все это время мирно спала. Деточка Варя пришла в три часа ночи. Очень довольная собой. Успела рассказать в эти самые три часа ночи, пока я тащилась в туалет, о том, что с этими вот помирилась, а вот это вот оказалось неправдой, так что все эти тревоги были напрасны.
О, эта бурная тинейджерская жизнь.
( Collapse )

Варин папа сегодня работал, так что смотреть кино пришлось с Варварой.
- Что смотрите? - спросил сын Лева, заглянув к нам в комнату.
- V for Vendetta.
- Хороший, я два раза смотрел.
По мне, конечно, ванилька и слишком все по закону жанра, ни одной шероховатости. Но под коньяк вполне себе. И Стивен Фрай, опять-таки.

Периодически изучая профили Вариных малчиков-знакомых-дружбанов. Какие они все прекрасные.
- Ну да, они там все красивые.
Какие они еще, знаете эту историю - пахнут молодостью, куда их повернет, во что они вырастут, кто знает. Мое стареющее поколение. Куда делись все те щеголеватые малчики, которые так ловко танцевали, любили, выпивали и грудь нараспашку?

- И он поцеловал меня. Я куда-то там шла, спросила, есть ли здесь булавка и он поцеловал меня, и тут же сказал: только не надейся ни на что, я - бабник. И я ему - ты что, не заметил у меня засос на шее? Он отстранился, посмотрел на засос серьезное. И я ему - и ты что, не в курсе, кто сегодня герой дня, вечера? Кого сегодня на кухне весь вечер обсуждают?

А я потом изучаю их профили, и вижу нас, молодых, счастливых, не обезображенных еще всеми этими мыслями о будущем. Прекрасно быть молодым. Даже если очень трудно, как подсказывает мне это самое молодое поколение.
И реально они там все красивые. Один другого краше.
- Мама, а потом ты по громкой связи мне такая - "спроси, спроси, как у него зовут папу? Его зовут ровно также как твоего. Смешно, да? Это знак". А он вдруг так испугался.
- Почему? Это же, и в самом деле, ужасно смешно.
- Ну такое.

Сначала в комнату заглянул сын Лева. Блондин. За метр восемьдесят. Бицепсы. Все дела.
- Спокойной ночи, - сказал сын Лева и закрыл дверь. Типа, спать пошел. Через полчаса дверь открылась. Деточка Варя посмотрела на нас с некоторым укором:
- Вы что до сих пор не спите? - удивилась она.
- А в чем проблема? - спросил Варин папа.
- Тише, Лева спит, - сообщила я.
- Ни в чем, - ответила деточка Варя и закрыла дверь. Когда мы покупали эту самую квартиру, я вот думала, что сделаю из одной комнаты студию. Кто бы мог подумать, что однажды мы опять будем жить все вместе. У всех будут свои комнаты. У нас с Вариным папой - одна на двоих. В соседней комнате граждане дети будут обсуждать "как они качают бедро" и в каком положении лучше качаются бицепсы. Никогда не знаешь, что тебя ждет в этом самом будущем. Так интересно и увлекательно.

И вот мы такие сидим на скамейке недалеко от Партизанской. Мимо люди снуют. Мы только что сходили на блошинный рынок, который вокруг Измайловского Кремля, купили мне коврик за тысячу сто с лебедями, так что велком на его фоне сниматься, продавец хотела за него полтора, но я напомнила, что в прошлый раз это было всего тысячу. Так что сторговались за тысячу сто. "Потому что кто-то уже внес задаток". Но она так и в прошлый раз говорила.
Мы сидим на скамейке, вокруг нас кусты, тронутые осенью, пустые водочные бутылки. На соседней скамейке две девочки едят что-то из Макдака. Мы слушаем нашу деточку. Она нам вещает. Телефон на громкой связи. И шумно вокруг. Так что приходиться друг к другу, прислонившись, слушать. И я так нежно по затылку ворошу волосы Вариному папе и где-то в области шеи целую. И мы немножко целуемся, нежно, нежно, совсем не так как во времена бурной молодости, когда все вокруг осуждали, поджимали губы и громко ругались в наш адрес.
( Collapse )

- Мама, хорошие новости с утра.
- Я снимаю, хочешь с Левой поговорить7
- Я по-быстрому. Во-первых, О вернулась к К.
- Прекрасная новость.
- Во-вторых, Джулия соблазнила Ника. После они обсуждали меня. Ник сказал, что у меня очень европейское видение мира. Что совсем не скажешь, что я - русская.
- Варя, у меня клиент.
- В-третьих, с утра Маса привела девочку, которая заезжаешь первого в мою комнату.
- Она понравится Майку?

- Я подумала, что да. Она прямо очень похожа на всех девочек, которых он приводил в последнее время домой. Также я проверила почту, я сегодня уже начала волноваться на тему магистрата, мне ответили на мое письмо на другую почту, написали - не волнуйтесь, Фрау Варвара, мы получили ваши документы, вот ваш номер, по которому вы можете отслеживать рассмотрение вашего дела. Кстати, я тогда тебе не рассказала, ты бы ругалась. Но сейчас уже можно. Хотя, может быть зря, когда я с разбитым сердцем ночью хотела выпить вина, одна девочка согласилась со мной сходить на заправку. Мы заблудились и вышли на автобан. Там такая дорожка вдоль шла. Как оказалось, для экстренных случаев. Узкая. Машин немного было. В какой-то момент рядом остановилась полиция и спросила, что это мы тут шляемся. И я, пряча недопитую бутылку вина в пиджак, радостно говорила, что мы заблудились. Один полицейских был хороший, второй плохой. Они вызвали скорую зачем-то. Плохой сказал, что придет штраф, а хороший сказал, что я могу не волноваться. Девочку посадили в полицейскую, меня в скорую. Я им еще пыталась свой адрес сказать, а они такие - соррян, мы не такси. Скорая меня еще без маски сажать не хотела. Высадили нас там, где автобан заканчивался. Я потом штраф проверяла, проверяла, так ничего и не пришло. Хороший еще мне сказал, чтобы я не волновалась, если у меня это впервый раз такое, то совсем ничего не будет.

- То есть в следующий раз вышлют?
- А почему ты не ругаешься?
- Ну ты же у нас сама все разруливаешь? На что тут ругаться?

- У меня есть пять минут, чтобы написать пост.
- И как ты без поста?
- Для Ярика, Эли и Вари.
- Ты даже не представляешь, для кого еще.
Мы, конечно, совсем распустились. Спасибо ковиду. Варин папа на удаленке. Так что нынче проснулись в час. Позавтракали и почти сразу пообедали. Я даже чего-то поснимала. И опять полдня на телефоне. Знаете, эта первая влюбленность, хотя кто-то и отрицает. Но я даже не знаю, как это назвать, тогда.
( Collapse )

Приходила Вера. Приносила ножницы. Стригла меня. Долго.
- Я ночью посмотрела два мануала, как стричь, - говорила Вера. Когда мы пошли провожать Веру, она все всматривалась в меня, иногда доставала ножницы и подравнивала. Вера любит, чтобы все было правильно. Варя звонила, пока Вера стригла.
- Я увидела твою картинку в инстаграме и так умилилась.
- Какую?
- Я вот прямо представила, как ты шмякаешь это варенье на крекер, выкладываешь композицию и снимаешь и это такое умиление.
- И когда папа в ванной стенку вытирает?
- Нет, когда папа себе ногти подпиливает, как я вас люблю, ужасно соскучилась.
( Collapse )